Скандинав
Шрифт:
Поразмыслив, нахожу большой сук и возвращаюсь к болоту. С помощью сухой деревяшки пытаюсь аккуратно сковырнуть глину. Получается, вполне себе, правда самой глины удается прихватить совсем незначительно, как если засовывать ложку в банку с майским медом — пока будешь доставать все стечет обратно, а меда останется гулькин нос. Набрать таким образом материал возможно, но займет неприлично много времени. Нет, такой вариант следует отбросить тоже, иначе к темноте останусь без хибары. Решение приходит достаточно быстро. Рядом с «с основным» болотом располагаются болотца поменьше, попросту лужи, большинство из них не достигают метра в длину и ширину.
Что если… — начинаю прокручивать собственное предположение со всех сторон.
Сразу
Усаживаюсь на корточки, размышляя как лучше добыть глину со дна. Теперь бы понять — то, что я видел на дне болота, это… разве это глина? Сдерживаю разочарование, болото покрыто будто бы пластами навоза и пахнет соответствующе. Невольно прикрываю нос рукой — хватило же у меня мозгов осушить болото, ради чего спрашивается, чтобы теперь нюхать эти благоухания. Гниль ведь! Так пахнет на даче у соседа, когда он привез кучу… не успеваю закончить мысль, потому что ударяю себе ладонью по лбу. Ну конечно, это ведь торф! Никакая это ни глина и никакой не навоз тем более. Это самое что ни на есть торфяное болото, забитое уникальным полезным ископаемым. Находка так находка!
Хотя чему удивляться? Припоминаю, что в презентации по этому региону, значится порядка 1500 торфяных месторождений. Ведь что такое торф? Ничто иное, как остатки растений, которые благополучно разлагались в среде с пониженным доступом кислорода (кстати, отсюда и вонь перегноя). О том, как осваивают торф в современной мне Белоруссии я ничего не знаю, но знаю кое-что другое — торф имеет совершено уникальный, широчайший спектр применения. Хочешь получить удобрение высочайшего класса — торф. Нужно биотопливо — ты по адресу. Нужны стройматериалы — да-да, торфу здесь тоже найдется применение. Да в нем даже пиявок можно разводить!
Воодушевленный находкой, улыбаюсь во весь рот. Торф это такая интересная штука, которую не нужно ни перерабатывать, ни делать с ним что-либо еще. Все, что требуется — все это можно сделать ручками. Но для начала все же следует понять, как вытащить торф из болота на поверхность — в «основном» болоте кроются основные же залежи ископаемого, в этом я нисколько не сомневаюсь. В голову не приходит ничего лучше, как вырыть точно такой канал, по которому я отвел жижу ранее, и осушить болото. Этим и занимаюсь, сделав сразу несколько ям, выбрав для них подходящие низины. Чтобы ускорить процесс выдумываю подобие самой примитивной совковой лопаты — приделываю «ковш» к крепкому дрыну. Для этого собираю дюжину веток с половину запястья толщиной и заточив их концы соединяю другом с другом ветками тоньше и ими же намертво прикрепляю получившуюся конструкцию к дрыну. Пришлось помучиться, но дело пошло гораздо быстрее.
Самодельная лопата вгрызается в рыхлый грунт и уже через полчаса работы удается нарыть с десяток ям. Еще полчаса ушло на то, чтобы соединить ямы через каналы с болотом. Когда я, в конце концов, усаживаюсь без сил наземь, закончив рыть последний канал, вода из болота вовсю наполняет ямы. Болото мелеет на глазах. Под толщей болотной жижи оказываются торфяные залежи.
В болоте все еще остается вода, и при желании в нем наверняка можно утонуть, но торф, если изловчиться как следует, можно собирать смело. Ископаемое лежит прямо на поверхности — бери не хочу. Мне находка торфяника в прямом смысле придала сил, принимаюсь вываливать торфяные лепешки на сушу. Действительно, смахивает на навоз, свежий, не подсохший, содержание воды в ископаемом просто колоссальное. Кучки расплываются по земле, я как могу придаю им форму. О торфе я знаю не так много, но достаточно слышал о вредных кислотах и помню, что их необходимо вывести из ископаемого, если конечно я хочу сделать торф пригодным к употреблению.
Несколько часов трачу на то, чтобы вытащить из болота несколько сотен торфяных лепешок. На второй сотне сбиваюсь со счету и перестаю считать, но с маниакальным упорством продолжал делать начатое. Да, я сам не до конца понимаю, где буду использовать эти «кирпичики» но закончиваю тогда, когда окончательно выбиваюсь из сил и с удовлетворением оглядываю проделанную работу. Торфяные лепешки греются на последних лучах солнца. А болото отныне высушенное представляет более чем благодатную почву для посева зерна. Другой вопрос, что зерна у меня нет…
День подходит к концу. Завтра с утра лепешки, получившиеся почти в форме кирпичиков надо будет перевернуть, чтобы получше просохли. За всем этим приключением с находкой торфа, у меня совершенно вылетает из головы, что полез я в болото с другими целями. За глиной… которая нужна для постройки дома. При всей полезности торфа из водянистых кирпичиков прямо сейчас не построить не то, что дом, они едва удержатся друг на дружке, попросту расползутся. Понадобится время, чтобы влага выпарилась. Ну а халупы, в которой можно переночевать и укрыться, у меня до сих пор нет.
Из последних сил собираю в охапку хворост и, недолго думая, стелю себе «спальное место» прямо на земле. Можно, конечно извернуться, нарубить ветвей, поставить шалаш… но не сегодня. Сил осталось разве что на то, чтобы улечься на свою новоявленную кровать и закрыть глаза.
Заваливаюсь на бок, отвернувшись от догорающего костра. Зеваю в полный рот и готовлюсь ко сну. И в обычной жизни меня бы вырубило сразу. Но сегодня я начал ворочаться. Мошкара, которой тут в изобилии, каким-то совершенно невообразимым образом умудряется кусать через ткань, тело чешется. Под ухом скрежещет какой-то жук. Через несколько минут стало понятно, что так просто мне не удастся уснуть. Приходится ложиться ближе к костру, здесь получше — исчезает мошкара, но появляется дым, от которого щиплет в глазах и першит в горле. Среди двух зол, как говорится… Располагаюсь удобнее и снова закрываю глаза. Ночь обещает обернуться кошмаром. Действительно, так себе удовольствие, когда тебя обдает жаром от костра и приходиться дышать гарью, но что есть, то есть.
Духом не падаю, только усмехаюсь про себя, представив как выгляжу сейчас со стороны. Видел бы меня сейчас Доброжир со своими двумя хлопцами. Вот так, криво или косо, но я обосновался в земле дреговичей, чудом спасся. Приходится признать, что те исторические знания, которыми я так или иначе обладаю, следует отправить в топку. История, которую я знаю и учил никуда не годилась, в реальности в 862 году все складывается совершенно иначе. Однако, ясно одно — это дата не зря названа во всех источниках ключевой. Пусть никакого прихода Рюрика с дружиной нет, по крайней мере в том понимании, в котором до потомков это приход доносит летопись. Но именно в это время начался передел славянских земель. Началась война. Жестокая, кровопролитная и всеобъемлющая. И в основе этой войны лежат самые обычные финансовые интересы, как бы прискорбно это осознавать. Варяги и хазары будто делят между собой какой-нибудь Черкизон — причиной спора стала торговля и торговые пути, над которыми стороны хотят получить контроль. Волжский торговый путь и легендарный путь «Из варяг в греки». От этой войны не скрыться даже в болотах дреговичей. Я понимаю, что мне необходимо готовиться к встрече с противником. Нового столкновения не избежать.