Скандинавия глазами разведчика
Шрифт:
Посол М.Д. Яковлев выбрал второе. Он не питал сентиментальных чувств к старому очагу сталинской дипломатии и дал нам указание срочно подбирать в городе новое помещение. Мы предложили построить на территории нового посольства небольшой домик для консульского отдела, но эта идея воплотилась в жизнь лишь спустя полтора десятка лет. Когда я в 1996 году прибыл в трёхдневную командировку в Стокгольм, здание консульского отдела уже стояло на одном из тех мест, где мы когда-то безуспешно уговаривали Михаила Даниловича его построить. Прогресс всё-таки существует. При повторном посещении Стокгольма я также обнаружил, что стеклянная дверь в посольстве, которую так методично, но безуспешно пытался разбить своей головой
Уникальным элементом столицы Швеции является наиболее старая его часть — она так и называется Старым городом. Собственно, Стокгольм и начал вырастать из Старого города, или «Города между мостами», основанного легендарным ярлом Биргером в 1252 году. Город, словно замок, запирающий вход с моря в глубоко вдающееся в сушу озеро Мэларен, априори занимал важное стратегическое оборонное и торговое положение, а потому был обречён на бурное развитие и превращение в настоящий центр шведской нации.
До возникновения Стокгольма шведской столицей на протяжении полутора веков была Сигтуна (слово «туна», которое очень часто встречается в названиях шведских населённых пунктов, означает то же самое, что и английское town или русское «тын»), что на русский язык переводится как Город Сигов. Но в 1187 году на город напали эстонские язычники, которые безжалостно разграбили его, сожгли и разрушили до основания. Согласно легенде, оставшиеся без столицы шведы пустили по воде бревно и понаблюдали, где оно приткнётся к берегу. Бревно — по-шведски «сток» — ткнулось концом в островок на Мэларен у самого выхода в море — по-шведски «хольм», и ярл Биргер дал указание закладывать тут город Стокгольм.
А в «благодарность» за то, что эстонцы «подарили» Швеции Стокгольм, шведы традиционно испытывают к ним особое уважение и даже любовь, считая их своими меньшими братьями.
Интересно, что, уходя из уничтоженной Сигтуны, эсты прихватили с собой литые из металла ворота храма, но по дороге на них напали новгородцы, отбили ворота и привезли их домой. Теперь они, подновлённые новгородскими кузнецами и литейщиками, стали собственностью Господина Великого Новгорода и до сих пор украшают Софийский собор. Шведы, однако, не имеют никаких прав на реституцию, потому что в Сигтуну ворота попали в своё время из... Магдебурга, откуда их привезли воинственные викинги. Ну как тут не воскликнуть: «Вор у вора украл!» Да-а-а, хороши были наши предки-ушкуйники, да и у шведов и эстонцев они были не хуже!
Вообще-то шведы, в отличие от датчан, не любят скученности, и шведская столица раскинулась намного просторнее, чем Копенгаген. Стокгольм развивался почти всегда преимущественно вширь, а не вверх. Узкие средневековые улочки сохранились лишь в Старом городе, по некоторым из них не то что проехать на машине, но и с трудом можно разминуться с идущим навстречу пешеходом. Жить в Старом городе тем не менее считается очень престижно, хотя и весьма дорого. Здесь поселились представители шведской богемы и зажиточных слоёв буржуазии. Улоф Пальме вышел на свою последнюю прогулку из своей квартиры в Старом городе. В Старом же городе, рядом с государственным банком и (старым) зданием риксдага, чувствуя за своими плечами дыхание контрразведки, в мае 1963 года был арестован смятенный Стиг Веннерстрём, полковник ВВС Швеции, идеалист по убеждениям, блестящий аристократ и дальний родственник короля Густава VI Адольфа. Аресту предшествовало длительное сотрудничество с военной разведкой Советского Союза.
Древние камни Старого города должны помнить не одну историческую драму. Одна из них, связанная со становлением Шведского государства и зарождением королевской династии Васа, носит название Стокгольмской Кровавой бани. Все учебники шведской истории описывают это событие как из ряда вон выходящее по своей жестокости и вероломству.
Кальмарская уния не являлась идеальной формой сосуществования скандинавов, и в Швеции постоянно тлели искры недовольства засилием датчан в этом союзе. Страна формально управлялась шведскими наместниками, но все важные указания шли из Копенгагена. Так было до тех пор, пока в 1512 году не умер наместник Сванте Стюре. На его место был избран скон-ский дворянин Эрик Тролле, но не тут-то было: сын покойного Стен Стюре, или более известный под именем Молодой Стюре, стал оспаривать право управлять Швецией от имени народа, и начался шведский вариант смуты.
В события вмешался датский король Кристиан II, он со второй или третьей попытки — естественно, с помощью войска — «замирил» шведов и в воскресенье 4 ноября 1520 года, во избежание всяких недоразумений на будущее, решил сам короноваться королём Швеции. Коронационные торжества продолжались три дня, а в парадных залах Стокгольмского дворца, как пишет хроникёр, толпились «лучшие люди и их слуги»— мужчины и женщины, епископы и простые священники, бургомистры городов и члены городских советов, купцы и военные — одним словом, цвет шведского общества. Король не был жмотом, угощал всех на славу, поэтому столы ломились от всякой снеди, а вино лилось не переставая. Если кому-то становилось плохо, то уходил домой отдохнуть, чтобы потом снова вернуться и продолжить праздник живота.
В среду, 7 ноября, в час дня, когда «веселье достигло своего апогея»,к изумлению гостей, закрылись ворота замка. Все почему-то сразу протрезвели. Потом выкатили трон, на него взошёл Кристиан II и задним числом начал импровизированное разбирательство с целью найти виновника предыдущей многолетней смуты, отголоски которой ещё давали о себе знать. Молодой Споре умер от ран в битве при Осундене, но в провинции Даларна (или Далекарлия) скрывался ярый противник Дании Густав Васа, сбежавший незадолго до этого из датского плена.
Перед датским королём выступил упсальский каноник Йон и начал зачитывать обвинительный акт епископа Густава Тролле. Тролле, родственник упомянутого выше Эрика Тролле, обвинял Молодого Стюре и его сообщников в неправде и всяких обидах. Восемнадцать из обвинённых епископом лиц находились тут же в зале — Кристиан успел их амнистировать. Допрос свидетелей длился до вечера, а к вечеру в зал вошли солдаты короля и увели всех задержанных гостей в башню.
А на рассвете начался заключительный акт правосудия. Король снова созвал епископов и прелатов в большой зал, чтобы выслушать их мнение об обвинениях, выдвинутых Густавом Тролле. Для верности пригласили и самого епископа. В результате восемь из приглашённых высказались в пользу этого обвинения. В полдень церковников по два-три человека стали без всяких объяснений выводить из зала, в то время как личный каноник короля епископ Енс Бельденак утешал оставшихся обещаниями своего господина не тронуть и волоса с головы церкви.
Итак, епископы стали первой жертвой датского меча. За ними последовали остальные, запертые в башне. Всем отрубали головы. Казнь проходила на Большой площади перед ратушей — на месте казни позднее воздвигли Биржу. К месту казни волокли людей из города, их арестовывали на дому. Всего Кристиан II загубил 82 души. Кровь текла ручьем, а трупы казнённых не убирали до субботы.
Некоторые историки склонны во всём считать виноватым епископа Тролле, пытавшегося защитить своё имущество и жизнь от посягательств Молодого Стюре. Другие винят во всём датского короля, который воспользовался жалобой Тролле для сведения счётов с партией Молодого Стюре. Король вошёл в шведскую историю под именем Кристиана Кровавого.