Скатерть Лидии Либединской
Шрифт:
Принцесса цирка
Когда Ляли не было в Москве, к нам приезжала ее тетка Алиса («моя вторая мама» — называла ее Алла Александровна) привозила к нам Лялину дочку Алену на праздники и просто так, брала нас гулять. Алиса была необыкновенным человеком, достойным отдельной книги.
Позже Алла Александровна иногда подолгу жила у нас в Лаврушинском и на даче в Переделкине, и, без преувеличения можно сказать, была членом нашей семьи. Когда у двухлетней внучки Лидочки родилась сестренка, Лидочка гордо сказала: «У меня теперь две сестры — Ляля и Маша». А уже сейчас, 18 ноября 2011 года Таня Губерман родила дочку и назвала ее Алиной — в честь Ляли, с которой Танечка скоротала немало дней, в те нелегкие годы, когда ее родители были в ссылке, и она жила с бабушкой.
В письмах в Сибирь Губерманам мама пишет: «А с Лялей они просто первые подруги. Когда Ляля живет у нас, то я, возвращаясь домой, всегда застаю их на кухне весело щебечущими. <…> К моей Ляле, едва ее давление поднимается до 160, неотложки едут одна за другой. Но я боюсь смеяться, а то вдруг получится, что „симулянт умер“. Таня, едва увидев Лялю, начинает смеяться и не может остановиться весь вечер. Но Ляля все это воспринимает со свойственным ей добродушием и продолжает развлекать Таню рассказами о нашем детстве».
Из письма пятнадцатилетней Тани родителям: «У нас часто живет Алла Александровна и рассказывает мне всякие смешные истории из своего детства. Она ко мне по-прежнему пристает с вопросом, не влюбилась ли я? И когда я приехала из Пушкинских гор, она мне задала тот же вопрос, и я ей сказала, что влюбилась в поэта А.Ч., на что она, громко ахнув, заявила: „Значит, вот почему тебе никто не нравился, ты относишься к той категории девочек, которым нравятся взрослые юноши!“ Я не выдержала и захохотала».
С Аллой Александровной действительно было весело. Она обладала необыкновенным качеством сама со смехом рассказывать про свои промахи. Например, о том, как однажды, идя по улице, она увидела мужчину, который нес на плече очаровательного рыжего щенка. Протянув руку, чтобы его погладить со словами «какой хорошенький!» она подошла ближе и с ужасом увидела, что это никакой не щенок, а роскошный меховой воротник. Мужчина отпрянул и ускорил шаг. Как-то раз на даче они с мамой делали салат, и Ляля в задумчивости спросила: «Скажи, Лида, а в пучке всегда одинаковое количество редиски?» Получив ответ, что, наверное, кто сколько хочет, столько и связывает, Алла Александровна уточнила: «Я имею в виду, когда они в земле растут». Недаром ее реплики сослужили хорошую службу младшему брату ее подруги Марины Шехтель Вадику Тонкову в репертуаре его знаменитой Маврикиевны. Помню, как-то раз мама с Аллой Александровной поехали на Новодевичье кладбище. Не знаю, зачем взяли нас, детей, — наверное, для общего развития (в те благословенные времена «нашей» могилы там еще не было). Видимо, это была годовщина Фадеева. Недалеко от его могилы похоронена Аллилуева. Уже когда мы садились в машину, Ляля вдруг спросила: «А где же сам-то?» А «сам» в это время все еще лежал на Красной площади в мавзолее. Не хочется, чтобы кто-то подумал, что все эти забавные истории происходили с ней от какого-то недомыслия, скорее от наивности ее чистой души (не будем бояться красивых слов):
Ах, я разиня, я разиня, Разиня, стоптанный штиблет! Мои покупки в магазине, А чеки в пачке сигарет. И в голове такая каша Из рифм, несчастий и комет — Меня артист и музыкантша Произвели на белый свет!Алла Александровна любила петь и редко отказывалась исполнить свои песни для друзей. Чаще всего ее просили спеть «Снегопад», хотя у нее и до, и после было несколько замечательных песен. Мама пишет в письме от 12 октября 1981 года: «Ляля на моем сборище (мамино шестидесятилетие) великолепно исполнила „Снегопад“, снискав бурные аплодисменты».
На свадьбе у внука Л. Б. Антона (июнь 1983 года): «Очень всех оживляла Алла Александровна своими, как всегда, непосредственными репликами, так что, когда дело дошло до „Снегопада“, она уже была любимицей публики, и успех был потрясающий». В последние годы она уже не очень охотно соглашалась петь, стесняясь своего изменившегося голоса, что еще раз свидетельствовало о ее высоком профессионализме. Как-то раз в Лаврушке, когда все гости уже разошлись и остались только свои — Алла Александровна с Аленой и Маргарита с Машей Алигер, — всем хотелось еще петь, и Маша стала просить Лялю спеть «Снегопад», на что Алена сказала: «Прекрати! Оставь мою мать! А то я попрошу твою почитать „Зою“!». Пришлось всем оставить Аллу Александровну в покое.
У Аллы Александровны было редкое чутье на таланты. С ней было интересно смотреть и слушать всякие музыкальные конкурсы. Она сразу, без всякого жюри, определяла лучшего, и время показывало, что она была права. Она безошибочно выделяла из большой компании своей дочери самых талантливых и уязвимых. В ее доме Тата впервые услышала «живого» Окуджаву и принесла запись домой. Ляля знала цену тому времени, или, вернее, безвременью, в котором ей довелось жить.
Мы — свидетели лихолетия, Очевидцы и зла, и тьмы, — Но нам дорого то столетие И земля, где родились мы. Мы — военное поколение, Мы — накаты одной волны, Мы уходим из поля зрения, Виноватые без вины!Так заканчиваются ее стихи, посвященные маме.
Алла Александровна была талантлива. Она пела и рисовала, писала стихи, песни, либретто. Рисовать она начала поздно, но оказалось, что и это ей под силу. Ее светлые картины много лет украшают наши дома.
Но главный дар, которым обладала Ляля, — это умение любить. Она пронесла через всю жизнь свою первую несложившуюся любовь, она сохранила на все годы благодарную память и любовь к рано ушедшим родителям. Она самозабвенно обожала дочь. Она вникала в проблемы друзей и их детей. Она была живым человеком, и такой и осталась в нашей памяти.
Надпись на скатерти
С Еленой Матвеевной Николаевской мама училась в Литературном институте. После войны жизнь сложилась так, что виделись они редко. Близкие отношения установились уже в начале восьмидесятых. За эти годы обе обзавелись семьями, овдовели, добились успеха в творчестве. Но, несмотря на долгий перерыв, душевная близость студенческих лет сохранялась все это время. Встретившись, они уже не могли обойтись без ежедневного общения.
Хорошо запомнился тот первый раз, когда Елена Матвеевна пришла к нам домой. Мама вернулась из Пицунды накануне своего дня рождения. Гостей в тот раз ожидалось особенно много. Пока мы сдвигали столы и наводили красоту, мама приговаривала: «Сегодня придет Леночка!» Это был как бы девиз дня. Так иногда бывает, что, ожидая гостей, всех дорогих и любимых, выделяешь кого-то, ради кого особенно стараешься. В тот раз мы все вместе с мамой старались для неведомой нам Леночки, с трепетом ожидая требовательную даму, которая будет привередливо оценивать наши усилия. Мама просила ее прийти пораньше, и она послушно пришла первая. Она вошла, и сразу стало хорошо и спокойно. «Как у вас замечательно! — сказала она с порога. — Никакого дыма коромыслом, такое спокойствие!» Буквально за минуту до ее прихода мы наконец-то сели, наведя окончательный марафет на кухне. И с тех пор она всегда входила в наш дом, в радости и в горе, принося с собой доброжелательность и свет. Это были не только ее природные качества, но выстраданные за жизнь принципы: