Сказ и птице синей или как рай Уссурийский искали

Олеск Наталья

– А Ксенофонта многие знают, – произнесла Седанка, в который раз мысли Николы угадав.

– Почему ты о нём заговорила? – с удивлением спросил он.

– Да так, вспомнила. Ты во сне несколько раз имя его произнёс. Ксенофонт прожил долгую, трудную жизнь. Он не обманщик. И не каждому совет даёт. Он с батюшкой и матушкой моими знаком был, несколько раз к нам в дом хаживал*. Всю Расею*

пешком обошёл. И про Беловодье столько нам сказывал! Но где находится, сам недавно вызнал*. Поведал*, что добраться в края те не сможет, сил уже нет. Вот за него я и решилась ехать в земли дальние!

Только-только Никола заметил, что у девицы глаза синие-синие, искрятся и словно видят насквозь его. Аж головой замотал. «Полюбилась* что ли?» – мелькнула мысль у него, но прогнал её тут же. Вслух только произнёс растерянно:

– Я и не знал, что во сне разговариваю…

***

В одном из снов Никола птицей Сирин любовался не в поле, а в саду яблоневом. Деревья молодые были, полностью усыпанные спелыми наливными яблочками. Птица Сирин ела яблочки одно за одним, семечки вниз бросала. «Возьми эти семечки! Райские яблоки из них вырастут! Будешь взращивать их, жить безбедно да меня вспоминать!» Подобрал Никола семечки. Все были крупные, доселе* таких не видывал*.

Проснулся, а Седанка яблочко доедает. Спелое, красное, хрустящее. «Соседи угостили! – объяснила она. – Тебе тоже передали!» – и протянула Николе второе яблочко. Как съела своё, семечки в кармашек сложила: «Пригодятся: может, в саду райском яблони не растут!» Никола же семечки со своего яблока Седанке отдал*. «У тебя целее будут!» – сказал он.

***

– Скоро Никольск-Уссурийский! – было раннее утро; смотрители* ходили по вагонам, загодя* станцию объявляя.

Никола с Седанкой встрепенулись. Чай допили с последними пирожками и были таковы*. А что, вещей у них – по узелку на каждого да к выходу давно приготовились. Восемнадцать дней промелькнули в пути – не заметили.

– Никола, может, в новом краю будем вместе держаться? –

робко, но с надеждой спросила Седанка.

Встрепенулся юноша, подумал враз: по-иному он и не мыслил. А вслух произнёс только:

– Конечно, Седанка! Как тебя я брошу?! Ты же девица и одна. Я оберегать и лелеять тебя должен!

Девушка поглядела на него с улыбкой и благодарностью. Погладила косу длинную, расправила небесного цвета платье и направилась к выходу.

А на перроне что творилось-то! Люди сновали туда-сюда, гомонили*, грузили вещи многочисленные. Это Никола с Седанкой налегке приехали, остальные везли с собой весь скарб* домашний: как-никак новую жизнь на краю света собрались обустраивать.

Седанка первой шла, Никола за ней. Она спешила: словно знала, куда путь держать. Когда из толчеи выбрались, девушка остановилась.

– Дай отдышаться! Передохнуть надо, – а сама из кармашка записочку достала. – Вот адрес… Там живёт родня моя дальняя, давай у них остановимся, разузнаем, как в Беловодье попасть.

«Надо же, оказия* какая! – обрадовался Никола. – А Седанка не говорила, что есть у кого жить. Верно, испытывала меня!»

Встретили их родные очень гостеприимно. Рассказали, что рядом со столицей Уссурийской, городом Владивостоком*, есть урочище* такое – Седанка*.

– Это в честь девицы нашей назвали! – шутили родные.

Про Беловодье ничего не ответили. Только одно: все его ищут, а как привыкнут к месту, получат как переселенцы* казённые* деньги с землёю, вмиг забывают. Ведь переезжают семьями, с детьми и вещами. Кто и животину* с собой берёт. Пока обустроятся, все мечты забывают.

– Это вам, молодым, есть время Беловодье искать. Вот и в путь вам дорога*! Потом расскажете, где оно. Может, и нам кусочек счастья достанется!

***

Я жду тебя, ведь ты появишься,

Мой долгожданный, мой миленький.

Я вижу губы твои алые

И подарю платочек синенький.

Я жду тебя, когда ты явишься,

Когда войдёшь в мою ты дверь,

Как назовёшь меня по имени,

Хочу к тебе я поскорей¹, –

тихо напевала Седанка, то заплетая, то расплетая длинную ко

Конец ознакомительного фрагмента.