Сказ о Халлеке Торсоне
Шрифт:
Большой, но уютный зал был отделан светлым деревом и тканью с едва различимыми зеленоватыми узорами. Вдоль стен, прерываясь только на окна, тянулись книжные полки, ростом до самого потолка, один угол целиком занимал стол с какими-то сложными стеклянными и металлическими приспособлениями. Рядом стоял ещё один стол, поменьше, из полированного горного ореха, и два кресла старинной работы.
— Присаживайся и рассказывай, с чем пришёл.
Хозяйка устроила на стол стеклянную бутыль, наскоро отёртую от пыли, и пару тяжёлых резных бокалов. Сама плюхнулась в кресло напротив,
— Госпожа, если ты Марита Удр, то у меня для тебя письмо, — выдохнул Халлек.
— Полагаю, сложно найти другую Мариту, живующую в Спящих Холмах. В замке, который и показывается-то не каждому.
Улыбнувшись, она открыла бутылку и налила немного в бокалы. Халлек хмыкнул, достал пакет.
— Раз так, вот.
Она вопросительно приподняла тонкие тёмные брови и протянула руку. Тонкие, точёные пальцы взяли письмо.
— Халлек, — называть своё полное имя он не стал, рассудив, что незачем его знать волшебнице с сомнительной репутацией.
— Ты северянин, верно? — перешла она на довольно старое, но ещё бытующее в Нордхейме наречие.
— Да.
Марита, однако, замерла. Она сжала пакет так, что кончики пальцев побелели. Глаза лихорадочно бегали по строчкам, написанным снаружи. Одним движением вскрыла — Халлек постарался не выдать волнения — чиркнув по пергаменту жемчужно-розовым ногтём. На подставленную ладонь выпали несколько листков желтоватой плотной бумаги, густо исписанной размашистым почерком. Сколько прошло, пока Марита читала и перечитывала, Халлек не понял, и только посмотрев за окно, обнаружил прозрачные лучи рассвета на тонких высоких облаках. Солнце подсвечивало их прохладным золотисто-розовым. Вспомнив, что хозяйку этого забытого замка называли ещё и Хозяйкой Времени, он поёжился.
— Не беспокойся, — шепнула Марита, смотря куда-то прямо перед собой. — Тебе Алмазная Бездна не грозит. Ты знаешь, от кого это письмо?
— Да, просветили. Но что там написано, не ведаю.
— Ну это тебе и незачем знать. Тут только для меня. Что же, лучше поздно чем никогда, как ты считаешь?
Нордхеймец пожал плечами.
— Тебе виднее. Я ещё не сталкивался с необходимостью задумываться об этом.
— Что же, — протянула Марита, вставая. — Благодарю тебя за то, что честно выполнил обещание. Вот, возьми.
Она извлекла из складок платья золотую монету, крупную, размером как две нынешние стальные. На ней был вычеканен профиль какого-то древнего правителя.
— Это не плата. Это, можно сказать, пропуск. Бессрочный. Когда тебе надо будет… в общем, ты сам поймёшь, если это случится. Просто сильно сожми эту монету указательным и средним пальцами, вот, — она показала сложный жест, случайно не свернёшь так — и окажешься здесь.
— Халлек задумчиво кивнул:
— Пожалуй, это лучше любой платы. Но мне…
— И куда ты поедешь на ночь глядя? — усмехнулась Марита. — У меня прекрасные гостевые комнаты, а дорога у тебя, полагаю, не из простых.
Нордхеймец не подал виду, что заметил, как Хозяйка Времени использовала форму слова, скорее означающую "путь", чем просто дорога. Он просто согласно кивнул:
— Да, я сам не знаю ещё, куда она меня приведёт.
— А настоящая дорога только такая и бывает, — Марита повела руками вокруг, и на этот раз её усмешка была грустной. — Хорошо, что иногда случаются такие весточки из прошлого. Где ты встретил того, кто передал тебе письмо?
Халлек рассказал о встрече в ущелье, и последовавшей стычке. Чародейка вздохнула.
— Вот как оно случилось… Изермиля трудно убить, на самом деле, и я не представляю, что заставило его принять на себя труд стража в таком месте. Хотя чего я вру, представляю. Ладно, иди отдыхай, — она указала на дверь движением изящной ладони. — Утром я позову к завтраку.
Желание владелицы замка не оставляло простора для толкований, ей хотелось побыть одной. Наедине с письмом. За дверью Халлек нашёл просторную, освещённую неяркими желтовато-молочными шарами комнату, в которой было всё что угодно самому взыскательному гостю, включая выгородку с ванной. Спалось настолько спокойно, что даже открывшаяся дверь не разбудила обычно чуткого нордхеймца. Открыть глаза его заставил только голос Мариты.
— Похоже, ты давненько не попадал в такую обстановку? — в её глазах плясали смешинки, а строгий вчерашний наряд сменился на современное, открытое весталийское вечернее платье, из лёгкого жемчужного шёлка и газа. Отделка серебряной нитью оттеняла пряди светлых волос, падающих на грудь тонкими, полого вьющимися струйками.
Халлек на мгновение растерялся. Казалось, Хозяйка Времени стала намного моложе. Вчера, конечно, он тоже не назвал бы её старой — но изменилось что-то в общем облике.
— Не удивляйся. Меня, если так можно сказать, двое. Ты наверняка знаешь мою историю, я это чувствую. Иначе никогда не доставил бы письмо по назначению. Но не знаешь, что моя сущность теперь имеет два тела. От восхода до заката я такая, как сейчас, а от заката до восхода такая, какой ты видел вчера. Сейчас мне примерно двадцать пять, а ночью, — она пожала плечами — наверное, весь срок моей жизни без двадцати пяти. Хватит валяться, пора завтракать, — сказала она, уже разворачиваясь. Только колыхнулся присобранный, немного удлиннёный сзади подол. В открытую дверь вплыл аромат свежей выпечки. Охочий до вкусностей Халлек немедленно вскочил и замер. За окнами безмолвно стоял укутанный снежным покрывалом лес.
Марита показала себя умелой хозяйкой. На завтрак она подала здоровенное блюдо с небольшими пышными булочками, запечённую с ягодами оленину и два кувшина горячего напитка на красном вине с мёдом. То что надо, особенно когда за окнами стоит чёрно-белый лес, засыпаемый снегом. Халлек грыз хрустящие булочки, молча смотрел на деревья, и впервые за долгое время ощущал самый обыкновенный покой.
— Марита?
Она сидела в том же кресле, что и вчера, вытянув ноги в мягких домашних туфлях. Наверное тоже о чём-то задумалась — не сразу повернула голову.