Сказ про туристов
Шрифт:
Так это было в действительности или нет – уже никто никогда не узнает. Но других вариантов просто не возникает. И если с Горбатенко можно хоть что-то более-менее правдоподобное предположить, то, что потом случилось с Кривопаловым, не укладывается в уме. Без сомнения, парень, поняв, что друг умер, находился в состоянии крайнего потрясения, колоссального шока. В общем-то, это понятно. Но вот что дальше? Дальше-то что? «Снесло крышу», сел в снег и замерз «за компанию»? Или как? Ведь чтоб погибнуть, нужно было постараться: на нем был горный пуховик, а ночью не опускалось даже до десяти мороза. И это днем, рядом с тропой, недалеко от избушки! Что-то другое просто не приходит в голову. Или довелось столкнуться с тем, чего ни я, ни кто-то другой даже не можем предположить? Так и остались рядом на снегу два товарища – Кривопалов и Горбатенко.
Написал и опешил от открытия еще одной мистической параллели: первыми из погибших дятловцев обнаружили двоих лежавших друг подле друга у кедра туристов со схожими фамилиями – Кривонищенко и Дорошенко. Они же, похоже, и погибли тогда первыми…
И заключительный аккорд в дьявольской череде мистических событий и совпадений. Всего через несколько месяцев после трагической истории на Зубьях, в августе, находясь в отпуске в Казани, мой друг Сережа Бурмистров пропал… Просто пропал, как иногда пропадают люди «без вести». Вышел вечерком из ресторана со своим казанским другом и его подругой, пошел прогуляться, пообещав другу вернуться к нему переночевать (тот хотел проводить свою девушку), и больше его никто никогда не видел… Но, все равно, «погиб» и «пропал без вести» – не одно и то же. И я верю, что Серега жив. Пусть он где-то далеко, пусть под другим именем, но жив. Жив!
Впрочем, достаточно эмоций и мистики.
Глава 2. Про убийцу по имени «Страшный Холод»
А теперь слово моему другу Рудалю, бывалому туристу, который сподвиг меня на написание Сказа.
«Впервые я услышал о группе Дятлова несколько лет назад по телевизору. Журналисты туго знают свое дело. У меня осталось впечатление, что туристы ослепли в буквальном смысле. Что же их так напугало, а потом еще и ослепило? Смотрел передачу и только качал головой. Бедные, бедные ребята. Ползают, на морозе, слепые… Мистика какая-то…
Больше к этой теме не возвращался.
Но как-то глянул материал про них в Википедии. Прочел, но уже другими глазами. Где же вы нашли мистику?
Но не для полемики я это пишу. Хочу рассказать о небольшом приключении, которое произошло со мной и двумя моими друзьями несколько лет назад. Уж очень ситуация была похожа на ту, в которую попали ребята из группы Дятлова. Похожа не внешне, а по существу и по тем действиям, которые совершали мы и они.
Отправились мы тогда в небольшой однодневный поход на лыжах. Пройти предстояло около пятидесяти километров по самому началу Салаирского кряжа – не слишком много, но все же достаточно для троих «бывалых» молодящихся старых кренделей. Стоял февраль, температура не ниже минус пяти, но очень ветрено. На открытых местах мело безбожно, поэтому старались идти лесом. Там, правда, свои «прелести» – все изрезано оврагами, по дну многих из них текли ручьи.
Вышли затемно. То, что заблудились, мы поняли рано, где-то около трех часов дня. Гораздо позже мы поняли, что в этот день до людей уже не доберемся. Стемнело, мы смертельно устали. Шутка ли, не менее двенадцати часов на лыжах, да еще, в основном, по лесу, через овраги… Вышли прогуляться, а предстоит совершенно неподготовленная ночевка в зимнем лесу. С этого момента, собственно, и началась наша борьба за жизнь, очень напоминающая ситуацию у ребят из группы Дятлова, когда они были уже у кедра… Конечно, Салаирский кряж недалеко от Новосибирска – это не Северный Урал. Но и не Сочи, уверяю вас. Вся наша одежда и обувь были насквозь мокрыми (двое вообще были на пластиковых беговых лыжах, в обычных «советских» лыжных ботинках, один в вибрамах на лыжах «Турист»). Вот «чайники»!
Мы попали в такую ситуацию по своей глупости. Как же попали к кедру ребята из группы Дятлова?
_____________
Я не сторонник мистики, привык руководствоваться принципом «экономии мысли». Жизненный опыт учит меня, что причин никогда не бывает много. Обычно все бывает очень просто. Если это лавина, то это лавина, если камнепад, то это камнепад, если это Черный Альпинист, то это Черный Альпинист. Кто бы ни напугал ребят, кто бы ни выгнал их из палатки почти раздетыми на улицу, тот их и убил. Он не отстал от них, он проследовал за ними до кедра. Их убил серийный убийца, его имя – Страшный Холод…
Сперва он заглянул в их палатку через разрыв ската. Ребята не растерялись и заткнули дыру меховой курткой. Но Страшный Холод очень терпеливый убийца. Он подождет и заглянет к ним потом, когда они уснут. Почему я считаю, что ребята уже легли спать? У одного из них обнаружили стельки на груди, их всегда укладывают прямо перед сном. Страшный Холод не мог заглянуть к ним в тот момент, когда они, еще разгоряченные, только переодевались. Он подождет, пока некоторые из них уснут, подождет, пока мозги в их головах немного остынут…
Всё как положено, всё по правилам. Все носки на ногах (много пар одевают только на ночь, но не на переходе), все свитера и штаны на телах, но валенки и ботинки сняты, в них не спят. Все одеяла и ватники сверху, всегда так делают.
Думаю, всякий, кому довелось ночевать в палатке в горах на ветру при минус 25, согласится, что «Страшный Холод» – это не просто образное выражение. Это вполне материальное тело. К нему можно прикоснуться, его можно пощупать, только после этого обычно отмерзают пальцы… Его можно увидеть. У Страшного Холода лицо не такое, как у молодого Алена Делона: глаза вытекли, язык откушен, рот запал, кожа черная… И взрослый испугается. А тут – такие ребятишки… Моему сыну сейчас двадцать пять. Сыну моего друга, тоже туриста ( прим. автора: речь идет обо мне), двадцать пять. Да разве согласился бы я отправить их одних ночевать на снежном склоне, на ветру, в палатке! Да лучше я в одиночку голышом на Северном полюсе ночевать буду! Эх, ребятишки, ребятишки… Такие молодые, такие сильные. И такие беззащитные… Трудностей захотелось? Да сколько еще их будет на вашем веку, зачем самим себе их создавать? Кто же ночует на голом склоне, если всего в полутора километрах – лес, дрова.
Дрова! «Как много в этом звуке…»
Грешен, однажды на Тянь-Шане я шел по леднику и собирал вешки гляциологов, такие деревянные палки, хотя понимал, что это, мягко говоря, нехорошо. Мои друзья укоряли меня, пытаясь не выдать нотки восторга в голосе, ведь будет костер! Неделю уже в снегах… Я, как мог, защищался: «Так ведь это нерабочие вешки… скорее всего. Не видно же гляциологов нигде…» Железная логика?
Строить предположения – неблагодарное занятие. Дятловцы могли поссориться: кто-то предлагал ночевать в лесу, кто-то – на склоне. Только кажется мне, что сама близость леса могла сыграть злую шутку. Эдакая возможность спасения, отступления в последнюю минуту. Кажущаяся возможность. Не было бы такой возможности – никуда бы не бежали, теснее бы жались друг к другу. Отчаянно замерзли бы, но выжили. А так терпели до последнего, дождались легкой гипотермии, когда слегка мутится разум. Кто-то увидел страшный лик или услышал страшный голос – и поднял панику. Кто-то побежал со страха, кто-то спросонья, кто-то побежал ловить бегущих, кто-то успокаивать. Кто-то надел валенок, кто-то полваленка, кто-то ничего не надел. Но всех манил к себе лес. И костер.
Костер! «Как много в этом звуке…»
Очнулись у кедра. Они забыли взять с собой валенки и ватники, но Панику взять не забыли. Почему я уверен, что они не забыли Панику? Да просто анализируя их дальнейшие поступки и решения…
А Страшный Холод никуда не побежал. Этот товарищ не из тех, кто спешит и суетится. Этот знает себе цену. Он подождал немного, и не спеша направился вслед за ними, вниз, к кедру…
Говорят, с момента оставления группой палатки и началась их борьба за выживание. Я бы с этим не согласился. Я бы сказал, что началась агония…