Сказание о Ретифе
Шрифт:
4
Несколько дюжин здоровенных мужиков, лениво слонявшихся вокруг общего кухонного котла или валявшихся в тени полосатого навеса, натянутого между деревьями, с легким интересом взирали на приближающихся всадников — Ретифа и следующего за ним Фима Глупа. Фим не спускал с землянина грозного взора, то и дело поторапливая его отборной бранью.
— Тпру, проходимец, приехали! — проревел он.
— Слезай и жди, пока я не получу указаний Его Неистовства, сразу ли нам тебя порешить или малость позабавиться,
— Эй, что это за чудище, Глуп? — гаркнул
большой, нескладный разбойник, когда Ретиф соскочил с седла. — Не иначе как чужестранец?
— Ясное дело, не оберонец, — высказался другой.
— Может, это двуглазая разновидность пятиглазых?
— Отвалите от него, душегубы! — взревел Фим.
— Прочь с дороги! Я словил этого землянина, чтобы развлечь великого Гордуна.
— Нахальными речами, надо понимать? Я и твоими-то сыт по горло, Глуп! Вот не сойти мне с этого места, если я не зарублю эту тварь! — произнесший это великан рванул из-за пояса абордажную саблю, так что сталь взвизгнула, будто по ней прошлись оселком.
— Остановись, Зуб Жучила! — взревел гороподобный громиль в замызганной желтой хламиде. — Скука же у нас в становище смертная. Может, этот уродец сначала потешит нас каким-нибудь фокусом, а уж потом мы его будем резать?
— Что у вас тут за ор? — прорезал общий гомон уже знакомый Ретифу баритон. Высокий громиль, обвязанный красным кушаком, проталкивался сквозь толпу, расступавшуюся перед ним с недовольным ропотом. Когда взгляд его наконец уперся в Ретифа, он резко остановился.
— Сдается мне, сударик, — начал он, — что я тебя уже где-то видел.
— Да, приходилось встречаться, — признал Ретиф.
— Хотя вообще-то все вы, земляне, для меня на одно лицо… — Дир Багрец неуверенно поскреб пальцем челюсть. — Вроде бы на Кондитерской улице дело было…
— Совершенно верно.
— A-а! Вспомнил! — Дир Багрец хлопнул Ретифа по плечу. — Мы же с тобой пили вместе! Ну, братва, — обратился он к разбойникам, — и вмазал же мне этот землянин, что твой топтун лягнул, хотя убейте меня, не припомню, в чем у нас там дело было. Как, говоришь, тебя прозывают, сударик?
— Ретиф. Рад, что у тебя такая хорошая память, Дир Багрец, тем более, что твои соотечественники как раз обсуждали, каким способом лучше всего избавить меня от всех моих горестей.
— Да что ты? — Дир Багрец угрожающе поглядел вокруг, взявшись за рукоятку ятагана. — Никто не смеет убивать моих собутыльников, кроме меня самого, зарубите это себе на носу!
И он вновь повернулся к Ретифу.
— Слушай, а ты не мог бы еще разок угостить меня тем же самым?
— Я свое угощение берегу для особых случаев, — ответил Ретиф.
— Да какой же тебе еще случай? Как-никак, а я отогнал от тебя, хоть и ненадолго, этих свистунов, — ведь они бы тебя на куски разорвали.
— Мы это отпразднуем несколько позже, — уклонился Ретиф. — А сейчас я предпочел бы коротко переговорить с
— Если я использую мое влияние, чтобы свести тебя с ним, ты мне потом еще чего-нибудь покажешь?
— Если дела пойдут обычным порядком, — ответил Ретиф, — ты, я думаю, можешь на это твердо надеяться.
— Ну, тогда пойдем, Дир Тиф. Посмотрим, что я смогу для тебя сделать.
5
Развалясь в гамаке под многоцветным балдахином, Гордун Неучтивый безразлично взирал на Ретифа, пока Дир Багрец объяснял, кто это такой. Гордун представлял собой огромного, значительно превосходящего ростом среднего своего соплеменника громиля, с тучных телес которого пышными складками спадало расшитое стеклярусом одеяние. Слушая, он выбирал большие зеленые ягоды из стоявшей у него под локтем серебряной чаши, осыпал их, потрясая золотой солон-кой, экзотическими солями и отправлял себе в рот.
— И что же? — наконец буркнул он, сплюнув семечки. — Чего ради ты прерываешь мои медитации подобными пустяками? Избавься от этого создания любым способом, какой тебе больше по вкусу, Багрец, но сохрани его голову. Я насажу ее на пику и отправлю вождю землян, завернув в красивую бумажку, разумеется.
Дир Багрец почесал у себя под ребрами и кивнул.
— Выходит, не сварили вы с ним каши, Ретиф, — с оттенком слабого сожаления заключил он. — Ну, пошли…
— Не хотелось бы портить вам удовольствие, Ваше Неистовство, — обратился Ретиф, — но Посол Гвоздуодер разрешает отрывать своим подчиненным головы только по вторникам, на утреннем совещании.
— На совещании? — громко удивился Гордун. — Это что же, вроде как пикник с подачей цельного зверя на вертеле?
— Очень на то похоже, — согласился Ретиф. — Время от времени там спускают шкуру с одного из дипломатов, а затем поджаривают на медленном огне.
— Хм, — Гордун ненадолго задумался. — Может, и мне стоит завести такой обычай. Как-то обидно отставать от новейших веяний, возникающих в правительственных кругах.
— Именно в этой связи, — произнес Ретиф, протягивая жесткий коричневатый пакет, содержащий приглашение на прием, — Его Превосходительство Чрезвычайный Посол и Полномочный Министр Земли просил меня передать вам наилучшие пожелания и вручить вот это приглашение.
— Да? А что это такое? — Гордун с. опаской пощупал документ.
— Посол Гвоздуодер просит оказать ему честь и прибыть на церемониальный прием по случаю выборов.
— Церемониальный прием? — Гордун нервно заерзал, отчего гамак принялся раскачиваться, угрожая вывалить его наземь. — И что же у вас там за церемонии?
— Просто скромные полуофициальные встречи родственных душ, позволяющие всем пощеголять нарядами и лично обменяться завуалированными оскорблениями.
— Ха! Это у вас турниры такие? Нет, мне подавай хорошую рукопашную, чтобы кишки наружу, тогда я хоть каждый день готов со всем моим удовольствием!