Сказание об Эйнаре Сыне Войны
Шрифт:
— Знаю, — безразлично признал Эйнар. — Тебе это не мешает.
— Смертным не дано меня видеть, — улыбнулась девушка, и ее грусть была неподдельной. — Даже если бы мне этого очень захотелось, они все равно сделают вид, что меня нет. Такова ваша природа. Вы отрицаете мое существование, пока я не приду, чтобы забрать вас. И даже тогда вы продолжаете отрицать очевидное и спорить с неизбежным.
— Иногда мне бы тоже хотелось не видеть вас всех, — мечтательно проворчал Эйнар. — Пробовал даже отрицать ваше существование. Не помогло.
— Как ты можешь отрицать
— Ха! — Эйнар скрестил руки на груди. — У кого-то получается. Как-то в Рольхельне повстречался мне один отшельник. Он так и не поверил, что я человек, и все считал, что я ему мерещусь и вообще я — олицевание чего-то там в его тронутой башке.
— Каждый смертный живет в той реальности, которую создал для себя сам. Реальность внутри него иногда отрицает и противоречит реальности вокруг него, но не в силах с ней бороться, Эйнар, — сказала девушка в трауре. — Но какую бы реальность ни создал для себя человек, в конце всегда приду я и поставлю точку.
— Слушай, до точки мне далековато, — прервал ее Сын Войны, лениво ковыряясь мизинцем в ухе. — Если ты пришла поумничать, то я не тот, кто тебе нужен. Так что можешь катиться отсюда и поискать, кто годится поболе моего.
Эйнар услышал за спиной обиженный всхлип и торопливые шаги. Он быстро обернулся и увидел, как пухленькая девушка удаляется с заднего двора корчмы, а потом и вовсе скрылась за бревенчатым углом. Эйнар не окликнул ее, только тоскливо вздохнул и проворчал под нос что-то неразборчивое.
— Ну спасибо огромное, — сказал он, со злостью срывая с бельевой веревки свою рубаху. — Ты ее отпугнула.
— Я? — возмутилась девушка в трауре. — Ты сам велел ей уйти.
— Я велел тебе, — проворчал Эйнар, натягивая рубаху. Девушка недовольно нахмурила бровки, уперлась кулачками в бока, прижав в тех местах просторные одежды к телу, которые, как выяснилось, возмутительнейшим образом ее полнили.
— Меня нельзя заставить уйти, братец, — заявила она. — Я часть тебя, как часть любого смертного. Даже если бы я и захотела, все равно бы не смогла. Если я отлучусь хоть на минуточку, это повлечет непоправимые и чудовищные последствия. С тобой и так приходится работать за двоих, иногда просто не справляюсь, — с упреком заметала девушка. — Как из-за тебя вообще можно следить и поддерживать естественный порядок вещей?
— Много на себя берешь, сестрица, — сказал Эйнар. — Это не твоя забота. Ты не смерть, ты — всего лишь девочка на побегушках, одна из многих, забираешь тех, на кого Старику не хватает времени или желания.
— Ах, Эйнар, — опустив руки, бессильно вздохнула Смерть (действие для Смерти, в общем-то, лишенное смысла, но совершенно необходимое в таких случаях). — Я много раз объясняла тебе, но, к сожалению, ты всего лишь смертный. Твой разум просто не способен принять то, что не может представить. Для смертных воплощение не отделимо от сущности, а сущность не отделима от личности. Я же…
— Ты
— Ты пытаешься меня задеть? — нахмурила тонкие бровки девушка. — Зря. На меня это не действует. Знал бы ты, сколько раз на дню на меня кричат, оскорбляют, угрожают, плачут, умоляют… Профессиональный иммунитет.
Эйнар глухо заворчал и, хлопнув по кадке ладонью, отчего та покачнулась, обильно плеснув водой на землю сквозь худенькие ножки Смерти, твердо и зло зашагал прочь. Девушка посмотрела под ноги, беззвучно потопала сандалиями, озадаченно почесала кончик маленького, тонкого носа и, обернувшись облачком серого дымка, проворно последовала за Сыном Войны.
— Ты обиделся, Эйнар? — спросила Смерть, зависнув над его левым плечом и приняв форму девушки. — У тебя были какие-то планы на эту смертную?
— Нет, — отозвался Эйнар, но как-то не искренне, хотя он не лгал. — Я… — он остановился. Смерть тоже остановилась и плавно, бесшумно опустилась на землю. — Просто не хотелось выставить себя идиотом… ну, большим, чем обычно. Если б тебе не вздумалось потрещать, может, даже и получилось бы.
— Извини, — виновато улыбнулась Смерть. — Я не хотела.
Эйнар вздохнул.
— Ну говори, чего надо?
— Ничего, — пожала худыми плечами Смерть.
— Врешь, сестрица, — раздраженно проворчал Эйнар. — Вам всегда от меня чего-то нужно. Просто так вы никогда не появляетесь.
— Но мне действительно ничего от тебя не нужно, Эйнар, — обезоруживающе честно призналась Смерть. — Я всего лишь хотела…
— Ну да, значит, ты всего лишь хотела совершенно случайно покрутить тут своей тощей задницей как раз тогда, когда сюда притащился и я?
Девушка с печальной улыбкой развела маленькими руками.
— Говори, кого опять задумали угробить? — повысил голос Сын Войны. Обычно, если таким повышенным голосом у кого-то потребовать монету, этот кто-то отдаст все, признается, где зарыт сундук с отложенными на черный день сбережениями и завещает все оставшееся имущество, включая старые штаны покойного дедушки. Обычно эффект не заставлял себя ждать. Но Смерть лишь надула тонкие, бескровные губки.
— Эйнар, я не убиваю людей, — обиделась она. — Они делают это сами. Иногда помогают боги. Иногда природа. Но чаще всего людей убивают сами люди. И время. Ну и ты, конечно. Хотя ты, братец, как ни крути, тоже всего лишь смертный.
Эйнар скрипнул зубами.
— Твой Старик, знаешь ли, хорошо устроился, — проговорил он. — Каждый раз, когда ему надо от кого-то избавиться, он находит олуха вроде меня. А что? Очень даже удобно: олух поорет, покрутится, повозмущается, но все равно все сделает. А чуть что не так, так Старик вообще тут ни с какого боку. Он же не вмешивается в дела смертных и богов. Он же только следит за порядком этих, как их, чьих-то там вещей, — с издевкой произнес Эйнар. — Мол, людишки, они там сами. Ну или Судьбой так было предназначено.