Сказания и легенды Средневековой Европы

Орлов М. А.

— Мак-Бенак! — громко воскликнул Великий Мастер.

Вероятно, таково было имя существа, жившего в каморке. На туземном языке эти слова, «Мак-Бенак», означают буквально: «Плоть, покинь кости». Этими же словами называется и само святилище. Среди масонов оно известно под названием «Храм тления».

Между тем Батайль всмотрелся в человека, теперь сидевшего на полу каморки, и, невзирая на свой врачебный навык, был решительно до полусмерти испуган его видом. Все тело этого человека было изъедено крысами; ноги его представляли одну сплошную язву; они гноились, их, видимо, уже начал пожирать процесс омертвения тканей, они были в полном разложении и от них несло трупным

смрадом. Но всего ужаснее было лицо этого человека. Окружность одного из глаз была объедена крысами. Глазное яблоко выпало из своей впадины и, держась на какой-то жилке, висело около самого рта. Но лицо было не только спокойно, а хранило даже выражение какого-то блаженства.

Великий Мастер выступил вперед, поклонился этому полутрупу и сказал ему на местном языке:

— Трижды святой факир, мы тщетно призываем Баал-Зебуба. Он не является. Приди к нам на помощь со своим святым словом!

Факир понял, чего от него хотят. Он открыл рот, чтобы заговорить, но вывалившийся глаз всовывался ему в рот и не давал говорить. Он отодвинул его рукою и своим неописуемым голосом прохрипел:

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Балл-Зебуб!..

На его голос отозвались такими же замогильными голосами все замурованные и повешенные факиры, и в святилище несколько секунд раздавались эти страшные призывные крики:

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!..

А призываемый дух все не появлялся.

Между тем, еще в ту минуту, когда Великий Мастер объявил, что вызывание будет совершаться по обряду великого заклинания, два церемониймейстера спустились вниз в подземелье. Один из них скоро вернулся, неся жаровню, наполненную пылающими углями. За ним шла женщина. Жаровню поставили неподалеку от треножника.

Тогда Великий Мастер обратился к пришедшей женщине со словами:

— Женщина, делай свое дело!

Женщина с полным спокойствием, с выражением покорного равнодушия на лице подвинулась к жаровне и опустила руку в груду пылающих углей. Она, не моргнув глазом, смотрела на свою горящую руку и вдыхала дым и смрад горящего тела, которые поднимались от жаровни.

Тем временем вернулся другой церемониймейстер, спускавшийся в подземелье. Он влек белого козла. Он подвел животное к самой статуе Бафомета. Вокруг него поставили четыре черные свечи. Несколько человек вооружились ножами и прежде всего зверски исполосовали несчастное животное — видимо, стараясь причинить ему как можно больше страданий. После того козлу вскрыли живот. Великий Мастер погрузил руку в разрез, вырвал из животного внутренности и, изрыгая самые энергические хулы против Адонаи, возложил эти окровавленные куски тела на ступени алтаря Бафомета.

Но и эта жертва имела одинаковую участь со всеми прежними попытками: Баал-Зебуб не являлся.

Тогда, по словам Батайля, разыгралась последняя неимоверная сцена заклинаний.

Двое здоровых индусов выделились из толпы, наклонились над полом святилища, ухватились за что-то, и вдруг оказалось, что в этом месте пола была громадная, тяжелая подъемная плита, прикрывавшая ход в подземелье. Когда плита эта была приподнята, снизу хлынула вонь, от которой Батайль едва не лишился чувств. Там внизу, в этой смрадной норе, валялись восемь человек, буквально заживо сгнивших. Эти восемь еще проявляли некоторые признаки жизни. Но рядом с ними лежали другие, уже мертвые, окончательно сгнившие. Были и такие, от которых оставались одни только скелеты. Вся эта полуживая, полумертвая масса была перемешана с грудами червей, которые копошились в ней, как они обычно копошатся в падали.

— Мак-Бенак, Мак-Бенак! — кричал Великий Мастер в каком-то экстазе, наводившем ужас.

Из ямы выволокли нескольких факиров, которые оставались еще живы. Их отнесли к подножию статуи Бафомета и там посадили. Взглянув на них поближе, Батайль, как врач, только подивился, каким чудом они все еще оставались живы. Их тело находилось в полном разложении; у многих вся кожа и мускулы были изъедены насквозь, до самых костей, белые поверхности которых страшно зияли сквозь прогнившие места. К этим полусгнившим останкам не было возможности даже применить имени человеческого существа.

В святилище оказались еще другие подземелья, внутри которых тоже валялись такие же полумертвецы, пожираемые червями. Потому-то это святилище и называлось «Храм тления». В сущности, весь храм представлял собою сплошное адское кладбище.

Один из церемониймейстеров взял в руки туземную флейту и начал в нее насвистывать со странными переходами звуков. Эти звуки были призывным сигналом. Как только они раздались, сейчас же из невидимых щелей святилища стали выползать змеи, громадные пауки с волосатыми лапами и гнусного вида жабы.

— Танкам! Танкам! — вдруг возопил Великий Мастер.

«Танкам» на туземном языке означает «человеческое жертвоприношение». Когда раздалось это слово, трое индусов схватили одного из полусгнивших факиров и взвалили его на алтарь Бафомета. Великий мастер вооружился особенным серповидным ножом и, вновь разразившись неистовою хулою против Адонаи, перерезал горло у жертвы. Хлынула кровь; Великий Мастер погрузил в нее руку и обрызгал ею статую Бафомета.

Гады, выполэКниё йз своих нор, все приблизились к алтарю. Змеи вытянулись торчмя на своих хвостах и, надув щеки, издавали свист; жабы, в свою очередь, издавали какие-то противные звуки. Великий Мастер что-то бормотал на туземном языке: вероятно, молитвы сатане, как полагает Батайль. Голоса замурованных и повешенных факиров тоже примешивались к этому адскому хору. Зарезанный козел все еще изредка вздрагивал ногами. А около треножника все еще стояла та женщина, равнодушно глядя на свою совсем обуглившуюся руку, которую она так и не снимала с углей все время.

Тогда под мрачными сводами святилища еще раз раздался громкий голос Великого Мастера:

— Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!.. Баал-Зебуб!..

Но и после всех совершенных ужасов, которые, казалось бы, должны были умилить лютое сердце демона, он все так же упрямился и не хотел явиться перед своими верными слугами.

Сеанс окончательно не удался.

Кембелль нагнулся к уху Батайля и объяснил ему, отчего, по его мнению, могла зависеть неудача. Дело в том, что лишь сам сатана Люцифер обладает даром вездесущности, т. е. может появляться одновременно в разных местах. Другие же, второстепенные демоны, к числу которых принадлежит и Баал-Зебуб, лишены этого дара. Надо было заключить, что в то время, когда его вызывали, он был занят, т. е. присутствовал где-нибудь в другом месте, а потому и не мог явиться на призыв, несмотря на все усердие верующих.

Все рассказанное, без сомнения, весьма страшно и, пожалуй, возможно в этой удивительной стране Индии, где живые люди кидаются толпами под колеса Джагернаутского божества. Но тем не менее, всю эту историю, со всеми ее драматическими подробностями, нам приходится оставить на ответственности почтеннейшего господина Батайля.

В истории, которую мы сейчас расскажем, самому Батайлю пришлось принять несколько более деятельное участие, чем в предыдущих случаях. Он сам эту историю называет своим «змеиным крещением».