Скажи им, что я сдался
Шрифт:
— И где здесь суеверие? — недоумевает Диль. — Пускай перестаёт тупить и не выводит меня из себя! Жри давай, а то сдохнешь с голодухи.
Уж чего Ён точно не собирается делать, так это есть всякую дрянь, тем более не пойми от кого.
— Мне нужно обсудить кое-что с вашим Дедом. — Юления, а вернее, уважительная дипломатия, не приводят его к ожидаемому успеху, потому он действует напрямик.
— Чего обсудить? Зачем? — Диль доедает свою порцию и тяжко вздыхает. — Так будешь жрать? Или не будешь?
— Не будет, — отвечает за Ёна Врач. — Наслаж…
Его перебивают хруст и новая волна запахов.
—
Врач набирает побольше воздуха в лёгкие, чтобы высказаться, но в итоге не произносит и слова.
— Хочу знать, почему до сих пор жив, — всё ещё не смотрит на Диля Ён.
Смириться с его присутствием всё равно что самого себя оскорбить, согласившись с тем, что по сути его испачканные по локоть в крови руки ничего особенного из себя не представляют. Беда в том, что не всегда случай даёт возможность выбирать своё окружение. С кем говорить, а кому в равной силе противостоять. Как, например, сейчас. Первого варианта Ён не желает всей своей душой, а второй — не может исполнить, как бы ни хотел.
— А в чём беда? — ожидаемо не понимает Диль. — Тебе что же, не нравится быть живым?
— Да не в этом дело!
Ён невольно поворачивается к нему и смотрит в упор. Язык немеет и на миг все слова покидают его многострадальную голову. Диль же спокойно обгладывает рёбра крысы, изредка морщась от боли. В последней драке ему изрядно прошлись по зубам. Вместо некоторых из них зияют дыры.
Ёна до костей пронизывает ощущение, что они знакомы, причём немалый срок: смотря на него, он не испытывает ни страха, ни беспокойства. И тем страннее это ощущение, что они никогда ранее не виделись. Ён точно бы запомнил лицо, расплывшееся от синяков и располосанное шрамами и ссадинами. Единственное, что выделяется на фоне полученных увечий — отдающие медью глаза. Они не только не потеряли здоровый блеск, но и с завидной напористостью излучают выразительный, полный добродушия взгляд. Который, впрочем, не сочетается с глупостью и жестокостью, слетающими с опухших от недавнего крепкого удара губ.
Врач замечает замешательство Ёна, но расшифровывает его в корне неверно.
— Я раньше пытался сохранить ему презентабельный вид, — говорит он. — Человек всё-таки должен выглядеть как человек. — «Не очень-то он и человек», — мысленно поправляет его тем временем Ён. — Дело это оказалось неблагодарным. Он после каждой вылазки в город таким вот возвращается. Только зубы новые вставляю, иначе ему трудно будет есть. Если не сможет есть нормально, быстро ослабнет. А слабые здесь долго не живут…
— Хочу знать, что Деду от меня нужно, — продолжает разговор с Дилем Ён.
— Эка хочуха! И что это знание тебе даст? — спрашивает Диль. — Попытаешься схитрить? Ладно, большой тайны в твоей поимке нет. — Врач смотрит на Диля исподлобья, словно не ждёт ничего хорошего. Во взгляде его проскальзывает злость, но высказать её он не смеет. — У тебя воля Гао? — Ён кивает. — И все об этом знают?
— Пока не… — сомневается Ён, хоть и уверен, что слухи о ней скоро долетят до самых далёких границ города.
— Знают, — не терпит возражений тот. Ён настораживается. Что-то не так. Будто его манера говорить и вести себя меняется
Явно не простой тип, раз на его поимку им и «сотни жизней» не жаль.
— То есть я нужен, чтобы выманить его из убежища? Приманка? Почему бы просто не забрать у меня волю Гао?
— Ой, да там мороки! — оживает Диль. — Докажи, что это та самая воля. Таскайся с этой флешкой…
— Вы знали?
— Ну да, — его озадаченность кидает Диля в новую пучину непонимания. — Это вы с наворотами привыкли к простой жизни. У Гао нет ваших Борд. Как бы он по-другому хранил записанное?
Совершенно простой и логичный ответ, если знать происхождение Гао. Получается тех бандитов, что хотели отрубить Ёну руку, ища то не зная что, действительно кто-то послал. Сами они ничего в происходящем не смыслили. И послал, может быть, даже тот самый человек, на которого охотятся эти ребята.
Вопрос в том, откуда Врач и Диль знают о личности Гао, остаётся открытым, но не самым важным на данный момент. Ёна сейчас больше волнует вот что:
— Борд… На ней много информации, которую я не хотел бы терять.
— Покойникам она ни к чему.
— Я ещё живой, — противится Ён. — И раз уж не препятствую вам в достижении вашей цели, то почему бы и вам не пойти мне навстречу. — А он действительно может подпортить им план. Во всеуслышание заявить, что открыл флешку, а там пусто. Что на самом деле, нет никакой воли Гао, кто-то просто их разыграл. Да и много чего другого можно придумать, если изгаляться. Всё равно итог для него будет один. А вот они за него зацепились неспроста. Наверняка забрать его в серые стены — не единственный план, который у них есть. Но раз приступили они к исполнению этого, на горизонте мельтешит некое условие, о котором Ён не знает, но которое бережёт его.
Понимает это Ён, понимают и переговорщики.
— А твоя цель? — снова напускает серьёзность Диль.
— Найти настоящего убийцу Гао.
— И как ты собираешься его ловить?
— Пока не знаю, — винится Ён, — но обязательно должен его поймать. Иначе пострадает много людей, которым я и так по гроб жизни должен.
Следующим пунктом, который нет смысла оглашать, у него значится схватить этих двоих и их главаря, тем самым заставив расплатиться за многочисленные убийства…
Диль морщится и со всей дури бьёт себя по затылку. Сильный удары сопровождаются всё тем же лёгким звоном. Что с ним не так? Ён не удивился бы, скажи кто, что перед ним робот. Что он делает, что говорит разве не похоже на попытку искусственного интеллекта походить на человека? В одном только уступает — в чувствах.
— Сколько раз говорил, — останавливает его Врач, — если начинает болеть, скажи мне. Только хуже ведь делаешь.
Их суета не тревожит Ёна. Он передал всё, что хотел. Теперь нужно подумать, как себя вести в случае, если Дед согласится на обоюдное сотрудничество, и что делать, если его продолжат держать у себя на правах безропотного бревна.
— И всё же, — отвлекает Ён Врача от осмотра придурковатого пациента. — Где мы?
— А сам как думаешь?
— Не в городе? — размышляет Ён. — И не в Сером доме… Тогда? — он недоверчиво косится на Врача. — Мы за его стенами?