Скажи им, что я сдался
Шрифт:
— Что смешного? — Ён не разделяет его веселья.
Мир превращается в невесть что, и он может остановить разрушение, отдав дурацкую флешку в правильные руки, но вместо этого прозябает на городском отшибе, оставаясь в живых лишь по милости не пойми кого.
Диль корчит рожу и пожимает плечами, а после продолжает:
— Тебе вообще лучше в город не соваться! Из-за тебя хотят вернуть смертную казнь, — и присвистывает, отдавая дань притворного уважения.
— А что говорят про волю Гао? — Ён надеется услышать иное, и когда его ожидания не
— Что ты хитростью выманил её у бедняги Гао, убил его, а затем послал её сам себе по почте, чтобы не только стать известным полицейским, раскрывшему дело века, но и вроде как последователем мессии, ведь волю-то он тебе оставил.
— И зачем мне так мудрить?
— Влияние? — опережает Диля Врач. — Люди частенько думают о других то, что видят в себе. И неважно, — подмигивает он Ёну, — в черте города они живут или за серой стеной.
Диль подскакивает и, тихонько звеня, направляется к выходу.
— Уже? — удивляется Врач. — Я не проверил твои раны.
— Сами заживут, — отмахивается Диль. — Этот дурундук теперь часто покидает здание, — жалуется он. — Но его по-прежнему нереально выловить. Он как будто знает наперёд, что я собираюсь делать. Может, среди нас шпийон? — Ещё не договорил, а взгляд уже нацеливает на Ёна.
— Скажи мне, о ком речь, и я отвечу, так ли это. — Ён слегка склоняет голову, таким образом прощаясь с Дилем и заканчивая неприятный разговор.
— У, какие мы цари, — морщится тот и пропадает в дверях.
— Мне кажется, — то ли растерян, то ли испуган за своё психическое состояние Врач, — или он звенит? — При Диле он своего замешательства не показывает, потому Ён, знающий их от силы пару суток, считает нормальными, по крайне мере для этой шайки, звенящие шаги Диля. — Уже который день… — Ён кивает, чем придаёт ему уверенности. — И никак это не исправляет? Что он опять натворил? Почему у него всё время что-то не так? Как он собирается выслеживать кого-то, когда его за версту слышно? Диль! — Но того уже и след простыл.
Ёна меньше всего сейчас волнует, что кто-то звенит. Большую часть его мыслей занимает вопрос, как Диль получает указания от Деда? Ведь на нём нет Борд, которая могла бы служить источником связи. Да и сети здесь нет, чтобы работал хоть какой-то прибор, передающий информацию. Ён просто видит, как Диль вдруг по середине разговора собирается и уходит. Они передают друг другу сообщения как-то иначе?
Вечером третьего дня Диль врывается в кабинет в особо приятном расположении духа. Ещё и закидывает что-то в рот из пакетика, что загадочно мнёт в руках. Нечто громко хрустит, попадая ему на новенькие зубы.
— Был сегодня в Яблоневом саду, — мечтательно тянет
Врач смотрит на Ёна, молча предлагая ему угощение, однако Диль на удивление быстро соображает:
— Да не переводи ты на его еду! Откусит и выплюнет. Чего так сильно пчелишься? Он всё равно только нос воротит! Такие, как он, ничего не ценят! Смотри, что покажу! Будешь? — он хитро улыбается, протягивая Ёну подозрительный пакет.
— А что это? — Ён, конечно, есть не будет, но на всякий случай надо убедиться, что не отказался от чего-то достойного.
— Сушёные тараканы, — с гордостью сообщает Диль.
Ён не удивлён. Его ожидания всецело оправданы.
— Часто такими деликатесами балуетесь? — спрашивает он у Врача.
Тому нечего ответить, зато Дилю непременно есть что сказать:
— Конечно, нет. Отлови их, потом пожарь! Думаешь легко? — В его голосе Ён улавливает нотки снисхождения. Правильно! Что он, Ён, понимает? — Специально для меня приготовили!
— Тогда не смею тебя объедать, — понимающе кивает Ён.
Диль смотрит на Врача взглядом: «Видал? Что я говорил!» Того его дешёвый трюк не убеждает. Наоборот, он тоскливо мотает головой и кладёт одно из двух яблок ближе к Ёну.
— И чего такой довольный? — берёт его Ён. — Приятно подобную грязь жрать?
— А чего грустить, когда есть что пожевать? — щетинится Диль. — Ты тут пасть-то свою особо не разевай! Будь рад тому, что дают! Место… это… своё знай! — Ён оставляет его животные замашки без внимания. — Ух, — злится тот. — Ну, когда его уже можно будет разорвать на мелкие-примелкие кусочки? — жалуется он Врачу. — Совсем ведь обнаглел?
Врач тоже не особо замечает его хищные порывы. Откусывает от яблока и хмурится:
— Разве им уже подошёл срок? Яблони вроде недавно отцвели.
В воображении Ёна тут же разрастаются сотни гектар цветущих деревьев. Ходить по такому лесу, не переходить! Вот бы прогуляться до тех мест! Конечно, он сюда не в отпуск приехал, но зачем зазря возможность упускать?
— Не, эти из запасов, — объясняет Диль.
— За какие же заслуги?
— К тётке Ни Дай, к её девицам — к ней-то самой чего — повадился какой-то подлец. Попортил ей товар, вот она меня и попросила разобраться.
Врач понимающего кивает, а вот Ён никак не возьмёт в толк, о чём этот юродивый толдычит.
— У тётки Ни Дай, говорят, самые красивые женщины на всём загородье, — жалеет его Врач и ударяется в объяснения. — Яблоневым садом её владения называют вовсе не из-за яблонь, хотя они там тоже имеются. Каждая девица в тех местах свежа и румяна, как только что поспевшее яблоко. — Он с аппетитом откусывает.
— И чем они занимаются? — Ён крутит своё в руке. Кажется, есть в этом что-то неправильное.