Сказители
Шрифт:
Тетушка засмеялась.
– Выпью рюмочку, – она подняла рюмку, – развею печаль вином. Сегодня есть вино, сегодня я пьяна. Зачем влезать в чужие дела? – Она бормотала наедине с собой, Тюфяк уже ушел.
Баоцин, Сюлянь и адъютант Тао вышли на дорогу и сели в открытые паланкины, специально присланные командующим Ваном. Сюлянь весь путь думала о чём-то своем. Она чувствовала что-то неладное, но не представляла себе, какая опасность ее ожидает. Ей было страшно, как во время воздушного налета. Слышишь свист бомбы – и не знаешь, куда она упадет; видишь мертвых – и не знаешь, как они умерли. Ее
Может быть, это не так плохо, как об этом говорят? Нет, она немедленно отвергла такую мысль. Быть чьей-то наложницей низко. Быть игрушкой у старика, как это позорно! Если смотреть правде в глаза, то она будет всего лишь одной из наложниц. Она, еще совсем юная, должна будет спать со стариком, которому уже за пятьдесят! Она такая слабая, а он наверняка очень груб, будет ее обижать. Ей чудилось, что его рука уже беспорядочно ощупывает ее тело, а жесткая щетина на щеках колет лицо. Чем больше она думала, тем страшнее ей становилось. Если и в самом деле так, то уж лучше умереть.
Впереди простирались бескрайние леса. Кругом, плотно прижавшись друг к другу и заслоняя великолепные дали, возвышались деревья. Наконец прибыли в резиденцию. Сюлянь могли здесь продать как курицу. Этот гадкий старикашка с узкими прищуренными глазками жил именно здесь. Жаль, что нельзя, подобно птичке, взмахнуть крылышками и улететь. Теперь уже было поздно.
Носильщики замедлили шаг, а Сюлянь, наоборот, хотелось, чтобы они шли быстрее. Раз уж предстоит неизбежное, так хоть быстрее бы все произошло! Она с трудом сдерживала слезы, не желая огорчать отца.
Баоцин наказал дочери, как нужно одеться. Она должна была походить на маленькую девочку в простой и чистой старой синей курточке и старых атласных туфлях. Косички были перетянуты не атласными лентами, а синей шерстинкой. На лице никакой косметики. Сюлянь вынула из маленького кожаного чехольчика зеркальце и посмотрела на себя. Тонкие, в ниточку, губы, ничем не приметная внешность. Зачем она нужна такая мужчинам? Она и маленькая, и самая обыкновенная. Все же мать правильно говорила: «Только твое тело и стоит пару грошей». Вспомнив эти слова, она покраснела и поспешно бросила зеркальце обратно в кожаную сумочку.
Носильщики разом остановились. Они оказались на пустыре перед большим зданием. Сюлянь быстро сошла с паланкина, постояла и глянула на небо. Где-то пела птичка, зеленели деревья. Прохладный воздух овевал лицо. Все вокруг было так красиво, а для нее начинался жуткий, кошмарный сон, в котором ее продадут гадкому старикашке.
Сюлянь взглянула на отца. Он побледнел, сильно изменился в лице, был весь натянут как струна. Она заметила, как его густые брови взлетели вверх. Это означало, что отец готов ринуться в бой и будет бороться до победного. Ей стало чуточку полегче.
Они прошли через большой сад, мимо искусственной горки, на вершине которой стояла маленькая беседка. Рядом с ровно подстриженным газоном были разбиты клумбы с высокими красными и белыми цветами, над которыми порхали бабочки. Сюлянь любила цветы, теплый ветерок доносил их густой аромат. Но сейчас ей и на них смотреть не хотелось. Цветы и деспотизм не могут соседствовать друг с другом. Возле самой красивой клумбы у нее даже замерло сердце. Цветы как бы смеялись над ней, в особенности красные. Они заставили ее вспомнить кровь. Она чуть зашла за спину отца, невольно ища у него защиты. Ее кулачки сжались в два белых комочка, пальцы напряглись, будто готовы были в любой момент сломаться.
Адъютант Тао привел их в роскошную гостиную. Они оба остались стоять – слишком велико было волнение. На лице Баоцина блуждала растерянная улыбка, брови были приподняты, нервно подергивалась щека. Он застыл в напряжении. Сюлянь стояла рядом, опустив голову и закусив губу.
Время еле тянулось, казалось, их ожиданию не будет конца. Баоции хотел почесать голову, но не решился – вдруг именно в этот момент войдет господин командующий. Вид у него был плачевный. Он повторял про себя слова, которые предстояло произнести. Как только войдет командующий Ван, он тут же упадет на колени и начнет говорить. Слова, что он собирался произнести, были заучены намертво.
Послышалось какое-то шевеление и шуршание одежды, Сюлянь тихонько вскрикнула и крепче прижалась к отцу.
– Тсс! Не бойся, – успокаивал он ее. Нервный тик на его лице стал более заметен. Вошел адъютант Тао, но с ним не высокомерный командующий Ван, а пожилая женщина в черном шелковом халате. Баоцин сразу же обратил внимание на ее сухое приплюснутое лицо, огромный рот и плоский затылок, говорившие о том, что перед ним сычуанька.
Адъютант лишь коротко представил:
– Это госпожа командующего Вана, это – хозяин Фан. – Баоцин оказался в замешательстве. Он предполагал, что появится мужчина, а вышла женщина. Слова, которые он приготовился сказать, были забыты начисто. Госпожа внимательно оглядела Сюлянь с ног до головы. Она разожгла бумажный жгутик и закурила трубку.
Как быть? Баоцин ничего не соображал. Не может же он отбивать земные поклоны женщине. Будь она хоть еще выше положением, он не стал бы этого делать даже ради спасения Сюлянь. Вдруг его осенило. Он потянул ее за рукав. Она поняла намек и, медленно опустившись на колени, сделала земной поклон, и госпожа еще раза три шумно затянулась, каждый раз стряхивая пепел на пол прямо перед Сюлянь, которая с глазами, полными слез, по-прежнему стояла на коленях, опустив голову.
Баоцину было больно видеть всю эту сцену, но он просто не знал, с чего начать. В этот момент Сюлянь начала всхлипывать.
Госпожа погладила рукой трубку и холодно посмотрела на Баоцина. Маленькие черные глазки так и впились в него. Она сказала несколько слов по-сычуаньски.
Баоцин ничего не смог ответить. Адъютант Тао медленно покачивал головой, на лице у него появилась брезгливая улыбка.
– Я говорю, а мне почему-то никто не отвечает, – сказала госпожа. – Я спрашиваю, как это так получается? Повторю еще раз. Как это получается, что такая маленькая девчонка вздумала стать наложницей? Отвечайте же мне! – Она насупила брови. Лицо Баоцина в момент стало багровым.