Сказка быль
Шрифт:
Иду к своим соратникам. Они уже без сознания. Это хорошо. А вот почки у них почти мертвы. Это плохо.
Для начала блокирую работу почек. Дальше они не будут разрушаться. Блокирую поток боли, и надёжно перевожу обморок в глубокий сон. Ухожу, облегчаю мочевой пузырь. Теперь можно работать.
По знакомой уже схеме перевожу яд из почек в мочевой пузырь. Пожалуй, у них яда меньше моего. Что же мы съели? Я налегал на мясо, гном на колбасу, а эльф на какие-то корешки. Вместе ели похлёбку, но поровну.
Восстановить почки сложно. Вожусь до самого утра, мобилизуя их способности регенерации.
– Мы чем-то отравились, - говорю я им. А сам как в тумане.
– Я вас вылечил, но теперь буду спать...
Просыпаюсь к полудню. Рядом только эльф.
– А где Тотон?
Не успев задать вопрос, уже чувствую Тотона. Он далеко. Под Двугорбой Горой.
– Поехал разбираться, - отвечает Эл.
Что-то изменилось в нём. Ну да... Я же теперь чувствую его. Как волка. Как своего коня. Тотона, наверное, тоже так почувствую, когда рядом будет. А Эл чувствует меня.
– Я тебя ощущаю как-то, - говорит Эл.
– По тебе муравей полз, а я это чувствовал. Твоё сердце чую. Не слышу, а чую. Как своё.
– Я тебя тоже, - угрюмо сообщаю я.
Эл молчит.
– Ты теперь можешь взять управление моим телом?
– Не знаю. Наверное, смогу. У Жёлтоглаза точно могу.
– Никогда, слышишь, никогда этого не делай.
– Не собираюсь.
– Поклянись.
Я вздыхаю.
– Клянусь тебе не пытаться брать управление твоим телом, если только ты меня не попросишь об этом.
Эльф хмурится, думает. Его губы шевелятся. Сейчас я читаю его чувства легко. И неожиданно понимаю, что он вспомнил, как я рассказал в пивной про наш бой, обманув всех, не сказав ни слова лжи. И теперь обдумывает слова моей клятвы, нет ли в них подвоха. Дёрнул же меня чёрт хвастать в этой пивной.
– Разобрались, чем мы отравились?
– Солью. Кто-то подменил соль в наших сумках.
– Тотон справится один?
– Один он быстрее справится. Он ведь гном. Кто-то пытался отравить гнома. Если сюда добавить эльфа и человека, долго будут разбираться. А так сделают всё быстро.
– Разберутся?
– А что тут разбирать. Соль могли поменять только в камере хранения. Там у них учёт строгий, кто вошёл, кто вышел. Круг подозреваемых сразу становится коротким. Затем напиток правды. Если никто добровольно не признается, то всем подозреваемым. И узнают. Завтра к полудню Тотон уже будет здесь.
– Эл. Меня несколько тревожит, что я всё время чую тебя. Ты не знаешь, как бы это экранировать?
Эльф оживляется и начинает лекцию о магических щитах и щитах воли. Через час мне удаётся, представив себе, что меня окутывает густое переплетение терновника, как кокон, полностью заблокироваться от окружающего мира. Я снова стал простым смертным. Пытаюсь вызвать звёздный свет - ничего не получается. Сообщаю об этом эльфу, а сам потихонечку мысленно начинаю распутывать этот куст вокруг себя, который сам же и вообразил. Освободившись, с удивлением понимаю, что эльфа не чую. Точнее чую, но как раньше. Может, чуть получше. Но не чую даже его настроения.
– Я тебя не чувствую.
Глаза эльфа горят торжеством,
– Я вообразил щит воли из терновника в виде шлема.
Улыбаюсь. Представляю себе такой же и избавляюсь от кокона.
Неплохо. Заклинания навести могу, но слабенько. Даже простой звёздный свет всего шагов на 10 расходится. И совсем не чую никого. Даже Жёлтоглазого.
Тотон возвращается гораздо раньше. К вечеру этого же дня. Оказывается, от встретил встречный караван, и гонец из каравана вернулся в Гору с его сообщением, а сам Тотон спрятался в фургоне торговца, повернув караван. Благодаря такой хитрости работников камеры хранения удалось застать врасплох. Им тут же предложили выпить напиток правды. Один сознался, что поменял соль на яд, соблазненный наградой. Но напиток потребовали все остальные, чтоб отвести от себя даже тень подозрения. Сейчас все больные, от того напитка гном неделю отходит, а человек и вовсе помереть может. К счастью, в камере хранения работали только гномы.
Потом Тотон нахмурился и прямо спросил, изменил ли я его. Я рассказал, как их лечил. Тотон задрал себе жилет, загремевший подшитыми изнутри стальными колечками, показал живот.
– Вот тут шрам был. Крокодил укусил. Хороший шрам, на всю жизнь. Ещё позавчера был, я помню. А сегодня нет.
– Извини. Я почки вам восстанавливал. Ну и запустил регенерацию на всю мощь. Думаю, были бы у тебя пальцы отрублены, и те бы выросли. Знаешь, как трудно почку восстановить, когда она уже мертва. А шрам на коже легче заживает.
– Ты теперь все мои мысли можешь слышать, да?
– Не мысли. Желания ощущать. Мотивы. И то, если ты щит воли не поставишь.
– Какой?
– У Эла спроси. Он себе уже поставил.
Через пол часа гном потребовал, чтоб я протестировал его щит. Сбросив свой, я проверил.
– Глухо. Ничего не чую. Вообще. Знаешь, думаю, на тебя теперь даже не все сторожевые заклинания будут срабатывать. Тебя на магическом плане вообще не видно.
– Что ты сделал?
– интересуется эльф.
– Закутался в воображаемый плащ из терновника, - гордо отвечает гном.
– С капюшоном.
– Надо написать про этот щит Мэрдаку, - замечает эльф.
– К стати, не забудь сбросить с себя этот плащ, когда к Подгорному Лесу приблизимся. Для защиты от метаморфа хватит одного воображаемого шлема из терновника, как я понимаю. А волшебники Подгорного Леса могут почуять в тебе странное. Там весь лес сторожевыми пологами укутан. Пусть это будет секретом Дикого Леса.
Эльф смотрит на меня. Я молчу. Скрытая голова только скрывает от меня их чувства. Чтоб перехватить управление их телами, достаточно открытого позвоночника. Но им говорить об этом не буду. Зачем пугать заранее. А вот то, что эльфы разных лесов таят друг от друга важные секреты явно боевого назначения, очень интересно. Не так уж и едины длинноухие. Или это только Дикий Лес исключение?
Много позже я сообразил, чего Эл так на меня смотрел. Если эльф считает такой шлем надёжной защитой от меня, то письмо Мэрдаку было явной угрозой моей безопасности. Эльф следил за моей реакцией, а я не понял сразу.
Проводим вторую ночь под навесом, едва не ставшем нам склепом. Перед сном эльф вдруг спросил,
– Тотон, а ты сказал кому ни будь, что мы отравились?
– Что я, дурак? Тогда уж можно было сразу и про метаморфа рассказать. Я сказал, что обнаружил яд до того, как его попробовал.