Сказка для Анжелики
Шрифт:
– Паш, ты мне биту дай, - прошу я его.
Пашка ржет, но лезет в свой пикап и достает черную лакированную биту, баллончик со слезоточивым газом и шокер.
– Это все тебе, чтобы в дороге было безопаснее, - ржет Паша.
Итак, у меня есть карта, драгоценности, наличные деньги. И нужно для всего этого надежное хранилище. Я еду в банк и арендую ячейку. Перед тем, как убрать драгоценности, я их фотографирую. Фото нужны будут для продажи.
Потом иду в банкомат и снимаю всю сумму суточного
И только после этого еду к врачу. Была у маман врач Ольга Борисовна, хороший хирург, вот только не любила она разводить людей на деньги. И если считала, что данная операция человеку не нужна, то отговаривала. Маман ее невзлюбила и вытурила из клиники с волчьим билетом. Теперь Ольга Борисовна принимает в третьеразрядной клинике. И пациентов у нее не так много.
Звоню ей и договариваюсь о встрече.
Она удивлена, но не подает виду.
– Ольга Борисовна, я к вам вот по какому вопросу, - начинаю разговор я с женщиной. – Хочу вернуть свой прежний облик.
И у Ольги Борисовны глаза расширяются, а брови уезжают вверх.
– Ты хорошо подумала, Анжелика.
– Да.
Врач мнется, а потом выдает: Понимаешь, многое уже не вернуть. Например, делать вторую еще раз ринопластику я бы тебе не советовала. Можно нарваться на осложнения. А вот убрать лишний гель я попытаюсь.
– Ольга, Борисовна, насколько это возможно.
И мы с ней обсуждаем фронт работ. Я хочу снести в своей жизни все, что связывает меня с прошлым.
Наконец, сдав все анализы, я ухожу из клиники.
И еду к Паше на работу. Уже сворачивая к автосервису, замечаю, что Пашкиной машины нет. Без него сразу становится как-то одиноко. Но я все равно выхожу из машины и иду к нему в маленький офис. Здесь сидит только бухгалтер, увидев меня, она разводит руками и говорит: А Павел вот только что уехал.
Несолоно хлебавши, иду обратно. Не хотелось ехать домой одной. Почему-то сейчас очень болезненно переношу свое одиночество.
На парковке перед автосервисом топчутся три девицы. Они очень молоды и похожи на галчат: блинные, худые, узловатые ноги; нескладная фигура подростка, смешная одежда, внешне небрежная и широкая.
При моем появлении они задергались и повернули ко мне свои мордочки.
– Я же тебе говорила, чтобы ты отсюда шастала, - начинает разговор вчерашняя девчонка, по-моему ее звали Алёна, если мне не изменяет память.
– Шуруй, старушка отседа, пока мы тебе аватарку не испортили, - вторая подружка Аленки повыше и посильнее, в ее позе больше угрозы.
– Чо, вот эта крыса у тебя Пашку пыталась увести? Гонишь? Она же старая, - третья гопница более мелкая, ее я даже в расчет не беру.
– В смысле гонишь? Эта лохушка у Пашки ночевала, - указывает на меня пальцем Алёна.
– Девушки, тыкать пальцем не обязательно, это не культурно. И извольте представиться, а то получается вы в курсе, кто я, а вас мне никто не представил, - будь я на десять лет моложе, я бы конечно оттаскала этих трех за волосы, но сейчас чувствую себя, как престарелая бабушка с внучками.
– Жесть, - зависает одна из девушек.
– О чём базар? Не куя не поняла, - маленькая хлопает глазами, засовывает руки в карман, стараясь произвести на меня грозное впечатление.
– Шмара, ты в пролете, мальчик занят, все усекла? – наседает на меня та, что покрупнее и пострашнее.
– Ну, девушка, шмара – это скорее вы, а не я. А мальчик уже давно не мальчик и не «мужчинка», как его назвала прошлый раз Алена, - смотрю на девушку и понимаю, что она сейчас в тему не въезжает. – И если выражаться по вашей фене, то вы девочки сейчас понтуетесь передо мной, но боюсь, скоро у вас случится облом.
Их лица вытягиваются, а я уже вижу, как к нам приближается Пашка.
– Что за сборище, - рявкает на девок Паша. – Алена, ты почему не в школе! Брысь отсюда! И чтоб больше я тебя не видел здесь!
– Я к дяде приходила, - Аленка смотрит на свои башмаки, понуро повесив голову.
– Я сказал брысь! – орет на них Паша, те зыркают на меня глазами и исчезают. – Чего он хотели?
Паша смотрит на меня с недоумением, и правда, о чём взрослая тридцатилетняя женщина может говорить с пацанками.
– Да вот, твои невестушки хотели мне войну объявить, - смеюсь я.
А сама вспоминаю, как неделю назад подралась с фифой Ярослава. Прошла всего неделя, а как все вокруг меня поменялось, и поменялась я сама.
– Какие невестушки, это же дети, - удивляется Паша.
– Паш, они уже женщины и предъявляют на тебя права, - теперь я над Пашкой смеюсь, в современном мире детки быстро взрослеют.
– Я не педофил? У меня на таких малолеток даже не встанет, - хмурится Пашка. – Надо Михалычу сказать, чтобы свою племяшку гнал отсюда поганой метлой.
– Твой Михалыч, я так думаю, и приглашает свою племянницу сюда, ты же мужик холостой, обеспеченный, надо к рукам прибрать.
– Да ты что, Анжелка, мне тридцать два, я для этих мокрощелок старик.
– Походу нет, - смеюсь я.
Мы едем домой. По пути обсуждаем текущие дела. И мне кажется, что мой мир устаканился, и завтра все будет хорошо, но следующий день приносит сюрпризы.
Глава четырнадцатая
На следующий день меня будет звонок от матери. У нас шесть утра. Спросонья ничего не могу понять. Отбиваю звонок. Но она продолжает названивать. Приходиться ответить.