Сказка на ночь
Шрифт:
Спустившись, Эрика поставила чашки рядом. Положила в свою три ложки сахара. Сахар бабушка держала только для гостей, у нее была такая болезнь, что её нельзя было сладкого.
А вот патер Ладвиг наоборот, жить не мог без сладкого. Чай он пил приторный, аж противно. И всегда носил с собой пригоршню тянучек. Если не случалось поблизости детей, все съедал он сам.
— Милая, положи мне шесть ложек, — попросила бабушка Грета.
— Бабуля, ты что? Тебе же нельзя.
— Эрика, делай, что тебе говорят, — строго сказала бабушка. —
— Бабушка!
— Помолчи, — сказала бабушка Грета другим тоном. — Кто-то ходит за стеной.
Тишина. Булькает вода в чайнике, и шипит газ, перетекая из баллона в печку.
— Я ничего не слышу, — прошептала Эрика.
Бабушка поднесла палец к губам. Повернула голову боком к стене.
Эрика очень удивилась. Из-под чепца торчало бабушкино ухо. Оно выглядело очень большим. Как и ноготь на прижатом к губам пальце. Эрика потерла глаза кулачками. Ничего не изменилось.
«Бабушка Грета, а что у тебя с ухом? И с пальцем?», — хотела спросить Эрика. Было очень страшно от этих неслышных шагов за стеной.
Хлопнула входная дверь.
— Бабушка, это Рудольф! — радостно закричала Эрика. Ей стало стыдно, что она такая трусиха.
Стыд тут же сменился обидой. Охотник совсем не обратил на нее внимания, даже не глянул в ее сторону.
Он прошагал на середину комнаты. В левой руке у него была собачья цепь с порванным ошейником. В правой черная тряпка.
Ружье по имени Волчий Убийца, без всякого футляра, висело у охотника на плече.
— Я нашел это возле стены дома, с обратной стороны, — сказал Рудольф.
И кинул цепь на пол. Эрика увидела, что там, где цепь крепилась к будке, ее звенья разорваны. С какой же силой надо было дернуть?
— Мне кажется, что кто-то убил вашу собаку. А затем использовал цепь, как пращу, чтобы зашвырнуть труп в лес. Этот кто-то не мог войти в дом, пока его охраняла собака с «глазами ангела»
«Глаза ангела». Белые круги вокруг глаз на черной морде Нины. Бабушка говорила, что они отпугивают всякую нечисть. Мама всегда смеялась над ней.
— Но он все-таки вошел. Потому что в сарае лежало вот это.
Разворачиваясь, черная тряпка упала поверх цепи. Ряса священника. Порванная пополам сверху донизу.
— Он очень торопился ее снять, — сказал Рудольф Вольфбейн, охотник на оборотней.
— Бабушка! — закричала Эрика. — Бабушка, надо скорее уходить! Он прячется в доме!
Бабушка Грета покачивалась в кресле туда-сюда не сводя с охотника широко распахнутых глаз. Она казалась бы спящей, если бы не выкаченные желтоватые белки и черные озера зрачков.
«Наверное, бабушка очень испугалась», — подумала Эрика. Она шагнула к бабушке, чтобы ее успокоить. Сказать, что все будет хорошо, Рудольф их защитит.
— Эрика остановись, — сказал охотник так, что не послушаться было нельзя. — Он не прячется в доме. Иди ко мне.
— А где же он?
Из-под пледа, укрывающего бабушку Грету, донеслось громкое урчание,
— Эрика, иди ко мне, — сказала бабушка густым, чужим голосом. — Не слушай этого бродягу милая. Иди к бабушке Гретхен.
Бабушка протянула к Эрике огромные, распухающие на глазах ладони. И начала вставать с кресла.
— Беги Эрика! — крикнул Рудольф. — Беги!
Она не успела.
То, что представлялось бабушкой Гретхен, прыгнуло через всю комнату, опрокидывая стол! Ему не помешал даже огромный болтающийся у самых коленей живот. Бабушкино платье задралось на нем, обнажая мертвенно-бледную кожу с синей паутиной вен.
К этому ужасному булькающему бурдюку оно прижало Эрику, сжимая ее горло необычайно сильной ладонью. Свободной рукой оно погрозило Рудольфу указательным пальцем.
— Охотничек! — в бабушкином горле толкались, мешая друг другу, целых три голоса. В одном из них узнавался австрийский выговор патера Ладвига. Третий, глухой и скрипучий Эрика не знала. — Вот и встретились. Опять ты опаздываешь.
— Отпусти девочку, — глаза Рудольфа смотрели на Эрику поверх ствола Волчьего Убийцы.
В них была усталость бессонных ночей. Долгого ожидания. Нескончаемой погони.
— Отпустить? Ну, как же я отпущу мою внучку? Мою прихожанку? — оборотень рассмеялся на три голоса. — Мой ужин?
Грозящий Рудольфу палец отрастил длинный блестящий коготь. Оборотень провел им по щеке Эрики. Девочка дернулась от прикосновения металла.
— Сжег и сожрал Хозяина, — забормотал над ее головой третий, незнакомый голос. — Сжег кожу, сожрал тело. А потом пришла та, другая, которую он выпустил из льда. И выпила его тень, забрала жизнь и силу. Остался только я. Я остывал среди углей и ждал. Знал, что за мной придут.
— И я пришел, — закончил он голосом патера Ладвига. — Новое тело, новая жизнь. Теперь я Хозяин.
Кожа на левой руке оборотня лопнула. Пять длинных стальных когтей блеснули перед глазами Эрики.
— Ты думал, что все закончилось, Убийца Волков?
— Все закончится сейчас, — сказал Рудольф. — Для тебя.
Искаженный смех священника.
— Ты думаешь о том же, что и я, охотник? Думаешь о разлете дроби? О маленькой девочке, которая стоит между мной и Волчьим Крюком?
— Я думаю, что чайник уже закипел, — сказал Рудольф.
И подмигнул Эрике.
Эрика всегда была сообразительной девочкой. Правильно поступать ей с самого начала мешал страх.
Теперь страх весь закончился. Как будто она, Эрика Браут, уже умерла. И ничего страшнее этого с ней не могло случиться.
Схватив бабушкин чайник, она плеснула из него на руку оборотня. И, вывернувшись из ослабевшей хватки, ему в лицо.
От воя зазвенела уцелевшая посуда в буфете.
Оно выло и рычало, зажимая руками расползающееся клочьями лицо. Всхлипывая, начало рвать и отбрасывать в сторону кожу.