Сказка про попаданца

Пантелей А.

– Я думал, что они немые.
– Прервал подзатянувшуюся паузу монах.

– Болтать они не любят, это факт. Никому другому их так разговорить не удастся. Все они с детства воспитывались по специальной системе, им первые три года запрещалось разговаривать без разрешения командира. В повседневной жизни они понимают друг друга без слов, а рот открывают только для того, чтобы сообщить действительно важную информацию. А с Ним, они как дети, не боятся показаться смешными, их государь этому способствует, он и сам довольно самоироничен. Для них он больше чем отец, для них - он настоящий бог, они живут и служат ради этих минут

общения с ним. Об этом они потом вспоминают между собой, эти общения для них самый большой повод для гордости.

– На каком языке они говорят. Я узнаю некоторые слова, но смысла не улавливаю.

– Это имперский язык. По устному преданию, его даровал народу империи Бог Солнца, именно через нашего императора. А с языком и новые знания, которыми тот с ними и делится. У них тут есть книги практически на любую тему. Мне любезно перевели, вы только подумайте, - Устав караульной и гарнизонной службы, в котором прописан буквально каждый шаг бойца и командира. А инструкция по соблюдению секретности... Я человек военный, падре, по нынешним временам считаюсь неплохим специалистом в своем деле, но это... Это знания из войн совсем не нашего уровня..., это знания из войн... ангелов с демонами. Так что, кто знает, может это и есть тот самый первоязык, который мы утратили за грехи вавилонские.

– А что говорит на это государь? Вы ведь наверняка поинтересовались.

– Смеется. Говорит, что никакого Бога солнца нет, а все это - сказки неразумных дикарей. Солнце согревает нашу планету исключительно по воле Создателя, и никакие другие боги для этого процесса не требуются.

– А про войну?

– А про войну то же, что и вам. Это секретность не вашего уровня допуска, но знания эти точно из войн людей с людьми. Понимайте как хотите. Я, кстати, уже начал изучать имперский язык, чего и вам настоятельно советую.

– Непременно, ваше сиятельство.

У соседнего костра, тем временем закончился веселый ужин. Все смолкли, государь начал что-то негромко рассказывать. Монах понизил голос почти до шепота.

– Мне кажется, или это стихи?

– Я конечно далеко не все понимаю, но это без сомнений стихи. Какая-то поэма. Он каждый вечер что-нибудь рассказывает. Один из вечеров Он посвятил мне...

Писарро отвлекся от созерцания соседнего бивуака и повернулся к падре Томасу.

– Он мне рассказал одну историю. В этой истории, мы не встретили здесь Его, и завоевали всю эту империю. Завоевали наглым обманом, циничным коварством и изощренной подлостью. За это я был удостоен титула аделянтадо, стал губернатором новой провинции и получил просто немыслимое богатство. В этом рассказе я узнал себя, вас, нас... Я уверен, что именно так и было бы. Он это знает и пришел это изменить. А знаете, падре? Я не жалею, что Его встретил, не смотря на все "потерянные" титулы и деньги. А вы? Хотели бы сейчас оказаться вдали отсюда и ничего не знать?

– Не знаю, ваше сиятельство. Не могу определиться. Мне очень страшно и одновременно - очень интересно.

Тем временем, император закончил читать поэму, ответил на несколько, как показалось падре, смущенных вопросов своих демонов и началась какая-то игра.

– Что они

делают?

– Выясняют - у кого самая сильная рука. Если бы мы остановились не на каменистом плато, а на травянистой полянке - они бы боролись.

У соседнего костра "демон" ложились друг против друга, выставляли вперед, согнутую в локте, руку, захватывали руку соперника и пытались придавить ее к земле. Потом победители боролись с победителями, пока не выявился сильнейший - Араукан. Оказывается, это была предварительная борьба за право побороться с самим государем. Тот встал, скинул свою куртку, церемонно, как равный равному, поклонился своему сопернику и что-то сказал. Тот ответил. Государь парировал короткой фразой, от которой заржали все бойцы и наконец-то улыбнулся сам суровый Араукан.

– Вы поняли, что Он сказал, ваше сиятельство?

– Кажется понял. Он сказал - "Ты конечно сильный, но очень легкий". Видимо, это какая-то известная всем общая шутка, но сказанная вовремя...

Так и получилось, государь без особого труда уложил руку Араукана на землю, после чего встал, еще раз церемонно поклонился и снова что-то сказал.

– Ваше сиятельство?

– Сам бы хотел получше понять, падре. Кажется, государь сказал, что для него большая честь вести в бой таких воинов. Мне кажется, что это у них церемониальная фраза.

– Однако, сказал он это очень искренне.

– В этом я с ним полностью согласен. Вести в бой таких воинов - великая честь. Они, если понятно выразиться - это легионы, а мы, перед ними - сущие дикари, если вам интересно мнение военного профессионала. Их католическим величествам может помочь только чудо. Неимоверно чудесное чудо, ибо просто чудес у нашего нового государя, похоже, в запасниках припасено изрядно. Вы хоть представляете себе, как изменит военно-тактическую мысль появление бездымного пороха? Но, главное - это люди. Тут я с нашим новым государем полностью согласен.

– Он сказал, что люди - это всего лишь ресурс, который можно и нужно с пользой потратить.

– Прекрасная формулировка, падре. Жаль, что я это сам этого не услышал. Безусловно, люди - это ресурс. Более ценный, менее ценный, совсем расходный. Как для человека военного, для меня это сразу стало очевидным. А что вас смущает?

– Мы с вами тоже ресурс.

– А-ха-ха. Извините, дорогой падре, не хотел вас обидеть. Что изменилось от того, что он прямо вам сказал эту, в общем-то, очевидную вещь? Мы были, есть и остаемся ресурсом. Вопрос только в том - кто и на что нас потратит.

– Вопрос теперь один - на что Он нас потратит?

– Предпочту не ломать свою голову. Если вас это так сильно беспокоит - спросите у Него прямо.

***

Как будто услышав их разговор, государь закончил общаться со своими "демонами" и вернулся к "испанскому" очагу.

– Вы хорошо поели, сын мой?

– Благодарю, государь, избыточно хорошо. Позволите задать вам вопрос?

– Позволяю вам задавать любые волнующие вас вопросы без дополнительных политесов, сын мой.