Сказка Ветра

Солодкова Татьяна

– Что ж, - тем временем согласилась Акварель, - тогда слушай.
– Аура бывает двух цветов: белая и черная. Серый - цвет перехода. Если у мага посерела аура, это значит, что он готов поменять цвет. Ты разочаровался в белой магии и стал близок к черной. Твоя аура вновь изменит цвет, едва ты определишься. Сейчас у тебя есть возможность выбрать.

– Но почему белые мне этого не объяснили?
– не понял я, вроде бы, ничего страшного и секретного в этой информации не было.

– Потому что для них ты ценная игрушка. Чем

меньше знаешь, тем безопаснее. Они боялись, что ты выберешь нас, и не хотели дать тебе возможность выбирать. Белые маги вообще отличаются тиранией. Мы никогда не убиваем свидетелей, ничего не скрываем друг от друга, а от тебя, милый мой, скрывают очень многое.

Я нахмурился:

– Что, например?

– Подробности гибели твоего деда.

– А что с его смертью? Его убил кто-то из черных… - я оборвался, ох и не понравился мне взгляд Акварели. Я сглотнул.
– Или нет?

– Верно мыслишь. Вот именно, что нет. Твой дед хотел получить власть, его убили свои.

Та-а-ак… В какой там раз эти "свои" меня надули? Сперва скрывали о родителях, об ауре, теперь о деде… Я знал, что с ним связана какая-то тайна, но был уверен, что она заключалась в том, что он сошел с ума.

Господи! Как же меня обдурили!

– Врут о родителях, о деде, умалчивают об ауре, пытаются убить твою сестру, - словно, прочитав мои мысли, перечислила Акварель.
– Денис, не слишком ли много для тех, кто называет себя твоими друзьями?

– Многовато, - признал я.

– Значит…

– Ничего.

– Послушай, да, это по нашей вине погиб твой друг. Он следил за тобой и пришел ко мне с вопросами, я его схватила, но я не отдавала приказа его убивать. Это случайность.

– Человека убили - это случайность?!
– вспыхнул я.
– Меня воротит от ваших случайностей!

– Клянусь, я этого не хотела.

– Не повторяй, - попросил я, - я уже слышал.

– Тогда зачем же дело стало?
– не понимала она.

– Мне не нравится то, что вы делаете, - пояснил я.
– Нельзя людям знать о магии. Если о ней узнают все, они поймут, какие они беспомощные по сравнению с магами.

– Но ведь это правда!
– воскликнула Акварель.

– Правда, - согласился я.
– Но тогда начнется противостояние волшебников и бездарных, развернется самая настоящая гражданская война, в которой непременно победят маги. Большинство людей будет убито. Останутся только маги и те, кто сдался.

– А разве плохо жить в мире, где есть только маги?

– Плохо, - твердо возразил я.
– Да и зачем? Зачем губить столько жизней?

– Послушай, твои мотивы благородны, но черные маги за правду, нельзя вечно скрывать наше существование.

– Можно!
– не сдавался я.
– Согласен, черные маги не хуже белых, но сказать правду людям нельзя, от этого пользы не будет.

– Мальчик, да что ты понимаешь?
– устало вздохнула Кристина.

– Мальчик?
– какая-то

мысль проплыла мимо, но я не успел ее поймать.

– Конечно, мальчик, - кивнула Акварель.
– Мне восемьдесят лет, тебе - двадцать. Ты мне во внуки годишься. По сравнению со мной, ты мальчик.

– Значит, мальчик, - на этот раз я поймал за хвост извивающуюся мысль.

– Ты что обиделся?
– удивилась волшебница.

– Нет, просто подумал…

"В самый трудный час позволь себе быть ребенком", - передала мне бабка Прасковья.

– Акварель, - быстро заговорил я.
– Если ты отпустишь меня сегодня, я гарантирую, что не вернусь на сторону белых и завтра соберу для встречи с тобой магов Стихий.

– И станешь черным магом?
– подозрительно уточнила она.

– Я перестану быть белым. Навсегда, - уклончиво ответил я. План складывался у меня в голове сам собой.

"Господи, если я ошибаюсь…"

– Ты приведешь их, и мы с тобой покончим с ними?
– все еще не верила Акварель.

– Приведу.

– А с чего ты взял, что они пойдут?

– Моя аура еще серая, они поверят, если я совру и скажу, что хочу уничтожить тебя.

Кристина изогнула бровь.

– А ты не хочешь?

– Нет, - искренне ответил я.
– Не хочу.

– Но как я могу тебе доверять?

– Потому что я говорю правду, - мне было совершенно нечем доказать свою искренность.
– Ты же знаешь меня, Акварель. Я клянусь тебе, что не встану на сторону белых и завтра в полдень приведу их.

– Клянешься?
– она все еще сомневалась.

– Клянусь, - повторил я.
– Аква, я не бросаю клятв на ветер, несмотря на то, что управляю им.

– Ну… - акварель задумалась.
– Вообще-то, я еще успею убить тебя, если ты предашь… Хорошо. Иди.

Я протянул руку:

– Сначала кольцо.

– Зачем оно тебе? Если завтра ты умрешь, кольцо тебе не понадобится, если пойдешь со мной, я дам тебе свое.

– Мне придется лгать белым, - напомнил я.

– Хорошо, - согласилась она, - но тогда возьми мое.

– Давай, - пожал я плечами.

Она взмахнула рукой, и у нее на ладони появились сразу два кольца: мое серебряное с рубином и еще одно - золотое с изумрудом.

– Держи.

– Благодарю, - я забрал кольца и надел на левую руку: с рубином как всегда - на безымянный палец, с изумрудом - на средний.

– В первый раз вижу два таких перстня на одной руке, - прокомментировала Акварель.

"Еще увидишь", - мысленно пообещал я. В общем-то, мне было вполне удобно с обоими кольцами.

Я встал.

– Значит, завтра в полдень.

– Ты поклялся, - напомнила Кристина.

– Знаю.

– В том здании, где сегодня от Брагоса остался только пепел, - решила она.

– Белые будут там, - пообещал я и переместился домой.

"Если я ошибся…"

Но я знал, что прав. Надеялся на свою правоту.