Сказки детского Леса
Шрифт:
– Тогда всё в порядке согласился лис.
– Пойдём ёлочку смотреть.
– Ага, люблю я это дело, - обрадовался колобок.
– Смотреть и знакомиться.
И они собрались сразу после завтрака и пошли. На дежурстве остались: мышка-тихошка, кошка-картошка и хомячок немного подросший с открытым от думанья ротиком.
А все пошли и пошли. Первым не выдержал и засмеялся ворона. Все обернулись и посмотрели на него довольно строго.
– А чего они?… Чего… они?
– задыхался в приступах смеха ворона.
– Кажутся!
– Кто?
– строго выяснил медицинское состояние вороны лис.
А мишутка не стал выяснять.
– Ети, - объяснил ворона.
– Снусмумрики.
– И для правдоподобности добавил: - За деревьями.
– Такова их нелёгкая доля, - объяснил лис и ловким движением выхватил из-за ближайшей сосёнки одно неопределённое существо. Существо немедленно вытянуло вперёд мордочку, затем язык, затем лапы и захлопало глазами предварительно громко чихнув. Все, кроме лиса, поползли карачки по земле от смеха. Лис подумал, что так порядка не наведёшь, отпустил неопределённое существо за егошнюю сосёнку и встряхнул хохотавшего зайца за уши: - Время, товарищ! Веди нас вперёд!
Заяц очнулся и повёл, но события теперь по очереди донимали всех.
Поперёд всех катившийся колобок нарвался на неприятельскую засаду в кустах и отважно сдерживал натиск противника, пока его всем скопом из кустов не вынули и не пояснили, что надо отличать неприятеля от шишечных осыпей. Колобок долгое время не соглашался и рвался в бой с притаившимся противником.
Чуть дальше Михаил Иванович, наконец, понял всё-таки, что происходит вокруг. Лес оказался у него сиреневого цвета и весь цветной-цветной, как он всем объяснил. Острохвостые серебристые молнийки прыгали по сучкам и бабочки не успевали собирать их в растопыренные ладоши. На ладошах у бабочек были цветные глаза, а в небе прыгали маленькие ещё совсем-совсем тучки. Это и послужило причиной нашествия розовых белочек, которые сидели буквально на каждой веточке, были разных размеров, но с одинаковыми пушными хвостиками и золочёными орешками в лапках. Мир прояснился полностью, и теперь мишутка его понимал. Хорошо понимал. От и до. Только все остальные теперь не до конца понимали мишутку. Потому что ему хорошо - у него белочки. А другие никто такого не видели и смотрели только на мохнатого мишука, посмотрели, посмотрели и дальше пошли.
А брат-сурок, он вообще тихо-тихо шёл, скромно, не трогал никого. Посерёдочке. Замер сразу и осмотрел всех довольно решительно и грозно.
– Коня бы мне, братцы, коня!
– зычным должно быть голосом произнёс и легко пронзительно свистнул.
– Зачем… коня?
– переспросил оттопыривающийся от земли ворона, которому брат-сурок нечаянно в приступе решительности наступил на хвост волочившийся за вороной по земле, как утратившая былое величие чёрно-королевская мантия.
– А негоже потому как, брат, Соловью-разбойнику по земле пеше ходить. Не чин!
– Не чи-и-н?
– аж не сразу понял постепенно трогающийся от всего этого бедлама ещё серьёзный лис.
– Конечно, куда ж оно, ежели соловью!
Но брат-сурок решительно не обращал внимания ни на какие насмешки, тем более, что конь ждать себя не заставил. Из-за ближайшего куста появился зверь редкостный, гладкошёрстый, нездешний. Очень смахивал на троюродного родственника кошки-картошки - камышового кота, но одно дело росту в нём было вдвое меньше, а личность его вообще не напоминало ничего здесь в лесу присутствовавшего, поскольку усы были залихватские, уши витые, да ещё рожки как у молодого козлика.
–
– Её величества лейб-гвардейского полка третьей степени конёк-горбунок.
– Чьего величества?
– спросил колобок.
– Не знаю, - сказал оказавшийся конёк-горбунок.
– Но по-моему звучит красиво. А?
– Красиво, - согласился заяц.
– Ну тогда поехали.
И далее брат-сурок следовал уже не в тихой серединочке, а в грозном центре событий, конно и соловьём по его мнению разбойником.
Заяц же потихоньку от всех всю дорогу собирал пластилиновые грибы. Чтобы никто не видел он отдавал их своей махоньке и она сносила их куда в за кусточки, в одно определённое место. «Потом на всех поделим», шептал заяц махонькой и та кивала в ответ, а пока заяц не уверен был - поверят ли. Тем более, что пластилиновые грибы по отрывании зачастую упрыгивали на своей одной ножке попроворней четырёхлапых лягушат и ещё оборачиваясь казали языки.
Один лис был неподвержен щекотному влиянию преображённого леса. Он спокойно шёл на своих шестнадцати лапах и только иногда поправлял съезжавшую на лоб несколько великоватую морскую бескозырку с надписью «Крейсер Приехал». А лёгкий скафандр не стеснял ему движений совсем и лис всё время недоумевал, думая о своих товарищах, как это можно столь несерьёзно поддаваться влиянию леса.
Идти оставалось недолго, потому что они уже пришли.
Ёлочка была на полянке. Зелёная, весёлая и озабоченная. Забот хватало, забот было дальше некуда, забот было - полон рот. Пушехвостились ёжики, оставались без присмотра тята и потетята, и всё ещё были недопрыганы классики. Сразу было видно что - Ёлочка.
Они и увидели. И стали приближаться к Ёлочке, прыгая ровно два раза на правой ножке, потом ровно два раза на левой. И напевая какую-то солнечно-утреннюю песенку. Так и познакомились.
– Ёлочка!
– сказала Ёлочка.
– Мы!
– сказали они, а колобок сказал ещё: - А я колобок.
А мишутка сказал: - А я мишутка.
А заяц сказал: - А я заяц.
А ворона сказал: - А я ворона, а они из-за деревьев высовываются.
А лис сказал: - А я лис.
И неожиданно для самого себя потупившись добавил: - Вице-адмирал.
А брат-сурок сказал: - Ну и что, а я соловей-разбойник. На коне.
И все тогда стали знакомые и Ёлочка тогда решила, что уже самая пора. Она так и сказала:
– Ой, самая пора!
– Чего пора?
– уточнил брат-соловей браво гарцуя на великолепном коньке-горбунке.
– Видите ли, - объяснила подробно всё Ёлочка, - за тремя печатями, за одним морем и ещё ручейком находится любимая иголочка. Ей где хочешь можно вышивать. Самая пора идти её искать.
– Понял!
– понял мишутка.
– Надо!
– согласился заяц.
– И прямо вот где хочешь там и можно вышивать?
– попрыгал немного колобок.
– Точно!
– сказал лис.
– Составим диспозицию.
Подготовления к походу были серьёзные. Идти предстояло далеко, за целых три печати, за море и за ещё ручеёк. Про море знали от перелётных птиц. Что оно большое-пребольшое и на вкус солёное. А колобок ещё сказал всем, что на море бывают волны. Что такое волны колобок не знал, но что они бывают, был уверен полностью - ему один журавль рассказывал.