Сказки для инопланетян
Шрифт:
– Ну вот, что я вам говорил?! – шепнул русоволосый.
– Накаркал! – шмыгнул носом чернявый.
– Мысль материальна, – припомнил самый старый.
– Как и козявка, – усмехнулся рыжий, – которую выковырял сумасшедший.
– Это, что же получается, из-за боязни быть обезглавленными, мы сами себе головы отрывать должны? – осмелился спросить у придворного лысый. – Как же так?
Но придворный сделал вид, что не расслышал. Да и что он мог ответить, когда испокон у кого печать, пусть даже в дырявом лапте, тот и прав?!
19.03.2021
О большой и пылкой любви
Здравствуйте, дорогие читатели!
Хочу вам сегодня рассказать о большой и пылкой любви.
Только сразу предупрежу, говорить буду правду, правду и только правду. Должен же хоть один человек быть честным! А то повадились врать друг дружке на каждом шагу, все кому ни попадя!
Но, может, иногда и приукрашу…
В общем, полюбила одна баба одного мужика всем своим страстным нравом. К счастью, жил он по соседству, а не за тридевять земель. Прямо в том же доме, в том же подъезде, в котором и она. Только она – на третьем, а он – на втором.
И вроде бы столько лет уже они в этом самом подъезде друг друга видели, и ничего. Пройдёт она мимо этого замухрышки и не заметит даже. А тут… Так уж приспичило, видать, ей влюбиться, что не стерпела она и отдалась своему внезапно нахлынувшему чувству, вся как есть. Аж на шестьдесят килограмм похудела тут же. В первые три часа влюблённости, так сказать. Вот что любовь-то делает, граждане! Ладно хоть весила она до этого сто восемьдесят. Иначе бы, вообще, её, как пушинку, ветерком унесло бы за Кудыкину гору. Ищи её потом там с фонариком!
– Нет, не могу больше без взаимности! – стукнула по столу кулаком баба, так, что у того, бедного, ножки подкосились. – Пойду к любимому!
И попёрлась она к нему. И давай в дверь ломиться. Открывай, мол, собака, пока я весь подъезд не разнесла от избытка… к чёртовой матери!
Услышал мужичок, что кто-то к нему ломится – чуть не помер со страху! Сначала даже спрятался в туалете за унитаз. Сидит – пукнуть боится! Потом прислушался. Слышит:
– Что же ты, дурак, не открываешь?! Любовь твоя пришла! Отрывай быстрее, не пожалеешь! Я же вся горю! Вон уж дым валит!
И давай опять дверь вышибать.
Конечно, почти любой мужик всегда рад нелишней юбке. В том смысле, что "любви все возрасты…" и всё такое. Но одно дело, когда ты сам за ней гоняешься, а она ещё отказать норовит, недотрогу корчит. Нет, мол, милый, не сегодня, подожди до свадьбы, недолго, с годик – другой. Запретный плод-то всегда сладок. А совсем иное дело, когда этот "запретный плод" вот так вот, как сейчас, сам припрётся и в горле встрянет! И хотя мужик холостой был с самого детства, но "счастья своего" испугался не на шутку!
"Что же делать? – думает мужик, нервно кусая локти. – Как же быть?.."
И стукнуло ему внезапно в голову, что надо валить куда глаза глядят! В лес, в тайгу, в джунгли к диким баобабам!.. Лишь бы подальше от своего "счастья", пока здоровье позволяет! Пока эта дура безумная дверь не вышибла, да рёбра мне не помяла от перевозбуждения!
Выглянул он тут в окно, а там… Зима, как нарочно, наступила! Ещё вчера, казалось бы, трава зеленела, кузнечики чирикали, а сегодня уже сугробы лежат и снегири на них какают! Ладно хоть балкон не высоко. Со второго этажа в сугроб можно сигануть, если смелости набраться. Только… как же её, бедную, набраться-то? если сердце в пятки уже ушло из-за всех этих последних событий, связанных с этой пышущей жаркой страстью бабой!
– Открывай же, дурень! – орёт она тем временем на всю округу. – Прозеваешь своё счастье, сам же себе потом не простишь!
Что ж, делать нечего! Снял тогда с себя мужик свой новый галстук, привязал его к балкону.
"По нему спущусь, – думает. – Он прочный, выдержит! Вот только… На дворе зима, а у меня ботиночки на тонкой подошве. И носков шерстяных нет. Ноги можно застудить, заболеть и помереть… А что, если (озарила его тут мудрая идея) взять и лыжи надеть? На них и ноги не замёрзнут и улизнуть быстрее получится!"
Достал он тогда лыжи из-под шифоньера, смазал их маргарином для скорости, нацепил на ноги. На голову шапку-ушанку надел, туловище в пальтишко облачил, а сверху, чтобы быть похожим на спортсмена, белую майку напялил. А чтобы уж совсем быть похожим, написал на майке кетчупом (что первое под руку попалось) "адидас". Правда, поторопился, и рука ещё тряслась от волнения, поэтому вместо "адидас" у него получилось "ананас". А вместо трёх листочков, которые тоже хотел изобразить, вышел какой-то отросток с причиндалами. Но, если не приглядываться…
– Ну откроешь ты или нет, в конце концов?! – кричала влюблённая баба, ломая дверь. – Смотри, любимый, терпение моё на исходе! Сейчас взорвусь!
И только собрался мужик с балкона спускаться, уже и лыжи навострил… Как входная дверь с треском вылетела! Грохнулась на пол!.. И влюблённая баба предстала перед своим избранником, а он – перед ней!
– Мать честная! – завопила влюблённая. – Да ты ещё лучше, чем я себе представляла! Надо же, какой милашка!
Посмотрел тут мужик на себя со стороны, выдохнул облегчённо. Потом на неё посмотрел.
"А, что? Вроде ничего бабёнка! – вспыхнула в нём искра. – И к тому же, если уж я ей так приглянулся – даже в таком, можно сказать, не вполне геройском виде – то лучшего варианта мне и не надо!"
И стали они жить вместе, долго и счастливо! И любили друг друга так нежно и страстно, что весь дом завидовал им белой завистью! И померли в глубокой старости, в один день. Зимой, или летом. В среду, или в четверг, а может, в пятницу. Или утром в субботу. Или в воскресенье после обеда… Ох, не соврать бы, дорогой читатель! Обещал же говорить правду, правду и только правду!