Сказки городских окраин
Шрифт:
На уроки ушло два часа. Собственно, с перерывом на общение с папой, в сумме где-то примерно три. Так что на улицу удалось вырваться только в шесть, когда до сумерек оставалось совсем чуть-чуть.
И уже через четверть часа на неё кричала незнакомая пенсионерка. Старая маразматичка кривлялась, размахивала палкой и руками, изо рта у неё вылетали слюни, попадая девочке на одежду, на руки, даже на лицо! Мерзость, мерзость, мерзость! И, главное, было совершенно невозможно понять, что этой Яге нужно. Минут десять потребовалось лишь на то, чтобы выяснить: оказывается, девочка, бегая мимо, запылила висящее на балконе (на втором этаже!) бельё карги. В деле фигурировал
– Ты думаешь, бабушка – дурак?! – вопила грымза – Бабушка всё видит! Бабушка лучше понимает! Бабушка не совсем дурак, бабушка – самый умный человек! Всё соображает! Это ты ничего не понимаешь! Хулиганка! Фашистка! Бабушка – дурак, да?! Бабушка – дурак?!
– Да, – спокойно и грустно сказала девочка, – бабушка – дурак.
И она медленно, с облегчением разжала наконец руки…
Сказка о Книжном
Цифровой явился ранним вечером, когда Карандышев как раз коротал время, смахивая пыль с крайних полок в ожидании хозяина.
– Здрасьте, меня зовут Серёга, можно просто Сидюк.
Да, вот так сразу, с порога: дескать, Серёгой его величают, к тому же Сидюком. Сидюк он, извольте радоваться, господа! То ли фамилия такая, то ли, наоборот, прозвище. Некоторые отдельные многочисленные граждане обожают кличками вместо имён прозываться. Серые, Димоны, Костыли… Точно душегубы, право слово. Ни тебе «извините, можно ли войти?», ни тебе «разрешите представиться», ни «милостивый государь, нет ли у Вас каких-либо возражений против чего-либо?» «Здрасьте, я Серёга Сидюк!» Падите все ниц! А одет-то! Штаны типа шорты, кеды, кои по нынешним смутным временам придумали звать кроссовками, будто от того они перестали быть кедами, в которых на физкультуру там идти или на футбол, а не, к примеру, в достойную незнакомую квартиру. Вместо рубашки – жёлтая маечка-алкоголичка до пупа, на коей кривыми буковками начертано по-аглицки предложение поцеловать хозяина одежонки в одно место. И даже сказано – в какое. На плечах – мешок на лямках. Будто и не домовик, а тварь какая паршивая: гремлин там или кикимора. Нет, за таким девушки не пойдут. А те, которые пойдут, – и не девушки вовсе. Оторви да брось.
– Я из Центра распределения, – уже нетерпеливо сказал Сидюк. – Буду заниматься компьютером и прочей бытовой техникой. И Вам иногда помогать. По мере необходимости.
Значит, заявку Круг всё же рассмотрел и удовлетворил. Не прошло и полутораста лет. И прислали – этого. Сразу видно – мастер! Универсал! Во всём разбирается, всё подчистую испортить может. Молодец парень!
– Вас ко мне ассистентом, стало быть, направили, – веско, дабы сразу расставить все точки над всеми буквами, констатировал хозяин (ну, почти хозяин; точнее сказать, заместитель хозяина – невысокий, как и всё их племя, но крепкий пожилой домовик в рабочем комбинезоне, полусапожках и свежей клетчатой рубахе). – Меня зовут Фёдор Павлович Карандышев. А Вас, стало быть, Сергеем величают…
– Отлично, Палыч! Но давай будем на «ты»! Так проще…
Фёдор Павлович поморщился – он не любил панибратства. Но с ходу ставить парня на место посчитал неудобным… Ладно, когда-нибудь потом… При случае.
– Я, фактически, здешний книжный. За библиотекой присматриваю. За остальной частью дома тоже ходил один тут… хобгоблин… Потом отозвали его. Сказали, дом небольшой, двухкомнатный, человек сам худо-бедно разберётся. Их дело. Да… У хозяина, стало быть, библиотека большая, тут у нас с Вами, стало быть, значительный фронт работ намечается.
Всему лучшему в себе Фёдор Павлович был обязан книгам и только книгам. И, в отличие от разных прочих, не забывал об этом. Никогда не забывал. Всегда помнил.
– Нет, Палыч, ты не понял: я не твой помощник, – заявил Сидюк, без приглашения проходя в залу. – У меня свои дела. Вижу, у человеков комп наличествует, видеодвойка, музыкальный центр с сабвуферами…
– У человека, – хмуро поправил Карандышев. – Один он.
– Тем более, – непонятно к чему сказал Серёга. – Словом, работы полно. Однако я не зверь. Вижу – книг навалом, вон по трём стенкам стеллажи до потолка. Так что помогать я тебе, конечно, буду, но только добровольно. По зову своего горячего сердца и широкой души. А так я никакой тебе не ассистент, Палыч. Мы на равных. Ты, дядя Фёдор, книжный, а я – технический. По узкой специализации вообще цифровой. Ты, кстати, не в курсе: у человека вай-фай есть?
– Что?!
– Ясно, – констатировал Сидюк и пробормотал под нос «ламер» или что-то вроде того (вечно у молодёжи английская тарабарщина на уме). – Разберёмся.
Он стремительно ввинтился в узкий проём между стеной и компьютером и принялся шерудить.
– Так, – бодро провозгласил Серёга. – Человек у тебя тоже лузер. Интернет у него модемный, каменный век, придётся где-нибудь незаметную отводку кидать. Ну, да это мы мигом!
Цифровой, он же технический, выбрался наружу и пополз вдоль плинтуса вдоль толстого белого кабеля неясного назначения, который года два или три тому протянули пришлые рабочие. Тоже мастера – когда стену в четырёх местах дырявили, все книги извёсткой засыпали. Или ещё какой дрянью, из которой нынче панели да облицовку делают. Фёдор Павлович потом месяц корешки оттирал. А верхний срез страниц у некоторых томов так и остался в белёсых пятнах – боль сердца, огорчение!
– Ага, здесь и устроим нашу прилипалу. Годится!
Сидюк выхватил из заплечного мешка дрель и мгновенно – книжный не успел даже запротестовать – с жужжанием вгрызся в хозяйский кабель. Вскоре он уже тянул от него тонкий проводок куда-то под полку.
– Ну вот и всё, Палыч! Готово дело! А теперь извини, выхожу в Инет, надо зафиксировать прибытие на место и в «Твиттер» пару слов черкнуть.
Значит, «на равных»? Надо полагать, кое-кто из Круга, удовлетворяя заявку Фёдора Павловича, не разъяснил юноше положение дел. Пожалел самолюбие. «Цифровой!» – ишь ты! «По узкой специализации»… Придётся ставить на место. Разъяснять. Перековывать в своём коллективе в процессе мирного созидательного труда. Но работы, похоже, предстоит много.
И зачем хозяин только завёл проклятый компьютер?! И эти… динамики с усилителями. И микроволновку. Одна только стиральная машина пользу приносит, да и та… Карандышев заснул, но и во сне его терзали дурные предчувствия.
Предчувствия его не обманули, как и было сказано где-то кем-то. Два дня цифровой мирно осматривал хозяйскую технику, а на третий, едва лишь щёлкнул за человеком дверной замок, принялся вывинчивать шурупы из задней стенки компьютера.
– Не трожьте! – закричал Фёдор Павлович. – Окститесь! Не ваше – не лезьте!
– Нет, Палыч, ты не понимаешь. Здесь же, зуб даю, пылищи полно. Того и гляди – вентилятор сдохнет. Ремонт твоему человеку влетит в копеечку.
– Пускай! – повторил книжный. – Хозяйская собственность – хозяйское дело. Восхочет – починит, а не пожелает – выкинет эту дрянь к чёртовой матери! Евонное полное право.
– Всё хочу спросить тебя, Палыч, – сказал Серёга, укладывая на столешницу последний шуруп, – чего ты периодически разговариваешь так… ну, будто несвежих книжек натощак перечитался? – шустрый юнец уже был внутри, и оттого голос его звучал глуховато. – Ну, я же говорил про пыль. Сейчас почистим. Ни фига себе шлейф кинули! Явно трудился специалист по кунг-фу. Узнаю фирменный стиль «пьяный мастер». Как до сих пор не слетело – ума не приложу. Однако периодический неконтакт был наверняка. Ладно, исправим...