Сказки Ледяного спокойствия
Шрифт:
18. Делёжка
Пояснение: по Данилу Корецкому, в уголовной иерархии "апельсином" называют скороспелого вора в законе, который себе корону или купил, или получил в счет совместных дел и расчетов - короче, из "новых", баклан, чье место у параши...
В тайге было холодно. В побег, не надеясь на мерзлые ягоды и случайного калорийного зверя, воры взяли с собой апельсин.
Погоня осталась позади. Беглецам везло: погода была мутная, и вертолеты не летали. Падал снег, припарашивая (sic) следы. Пропитания ради, захватили с собой апельсин. Развели
– Мы! Делили! Апельсин!...
Ему вторил баритон, будто бы удивленный:
– Много нас - а он один!...
Апельсин к тому времени уже молчал и не участвовал в песне.
– Эта долька - для Чижа...
Чиж принял веточку с ломтиком апельсина и начал жарить над костерком.
– Эта долька - для Ежа...
Ёж, заваривавший чифирь, улыбнулся.
Оба жили козырными фраерами.
– Эта долька - для Котят...
– Эта долька - для Утят...
Братья Котовы и Уткины, известные рецидивисты, мгновенно и жадно закапали краденые бушлаты апельсиновым соком.
– Это долька - для Бобра...
Бобер, главный законник, ради стройности песенки, отужинал последним.
– А для Волка, - Бобер презрительно обернулся в сторону покинутой зоны, - кожура...
Очистки от апельсина и выплюнутые косточки забросали снегом и стали устраиваться на ночлег.
19. Дудочка и Кувшинчик
В газете "Правда" от середины тридцатых годов минувшего века появилась передовая статья, прославлявшая коммунального работника по прозвищу Крысолов. Иногда его называли Дудочником за дудку, которую он постоянно носил в специальной цилиндрической портупее и трелями дудки выманивал из гадких подвалов загипнотизированных крыс. Сыграет несколько нот - и вот к ближайшему канализационному отверстию уже несется весь выводок.
Но Дудочник занимался не только дератизацией столицы родины.
Теплым летним вечером он вошел в опустевшее здание научного института. Там, во втором этаже, его дожидался в лаборатории второй соучастник преступной банды вредителей, настоящий врач. Над его рабочим столом висел портрет Сталина. А на самом столе высилась красная стопка книг: собрание сочинений Ленина. "Чтобы бить врага, надо знать его оружие", - говаривал старичок-вредитель.
– Час пробил, - прошептал старый профессор и покосился на кувшинчик с болезнетворными микробами, стоявший рядышком с трудами Ильича.
– Дуди, трубач.
Дудочник расстегнул портупею, вынул дудочку и заиграл так, как не играл никогда прежде. В коридоре послышался шорох; мыши и крысы мчались вовсю, и злонамеренный профессор, охвостье троцкизма, приветствовал их приход, впускал. Подсаживал к кувшинчику и вкалывал смертельную культуру, а некоторым вешал на шею специальные бирочки, где были указаны адреса товарищей Горького, Крупской и прочих деятелей: дескать, доставить сие домашнее животное по прямому назначению.
Дудочник играл, крысы текли ковром. Вредитель работал шприцем, изредка поправляя колпак и вытирая пот.
– Детишек тоже вызовем?
– спросил сквозь зубы Дудочник.
– Я умею!
–
– Вместе с остальными. На выход, друзья, на выход!
– он выпускал начиненных отравой крыс через черный ход.
– А мы с тобой уедем пораньше, прямо сейчас. Куда-нибудь подальше скажем, в Сочи. Устроимся там счетоводами.
Дудочник согласно кивнул, но тут началось непредвиденное. Следом за крысами в лабораторию начали заходить околдованные чекисты в тужурках и с наганами. Они с теми крысами существовали на одной волне. И вскоре чекистами наполнились и коридор, и вестибюль, и целая толпа заполонила площадь перед институтом, и тот был окружен. Вредители поняли, что их карта бита.
Прикатила черная машина; из нее высунулся человек, испещренный красными ромбами, с рупором и заткнутыми ушами. Он принялся орать в светящееся окно:
– Сдавайтесь, сдавайтесь, наймиты и подголоски! Выходите с поднятыми руками! И дудку! Главное - не повредите дудку! Чтобы я имел эту дудку себе в целости и сохранности! Иначе...
Однако враги народа и без того знали, что означает "иначе". Мелодия смолкла. Опустив головы и бережно неся перед собой дудку, они стали спускаться по лестнице под прицелом очухавшихся наганов. Последний чекист прихватил кувшинчик и Ленина. Это были вещественные доказательства.
20. Житейское дело
К Малышу прилетел Карлсон.
Он прилетал давно, и все этому поверили, даже мама с папой; и никого этого не удивляло, потому что Малыш нюхал клей.
– Полетаем?
– с надеждой спросил Малыш.
– Нет, давай-ка мы лучше пошалим, - возразил Карлсон.
– А как? Сделаем паровую машину?
– Фу, - Карлсон скривился.
– Это неинтересно.
– Ну, тогда построим башню из котлеток?
– Нет, - поморщился Карлсон.
– И потом: что скажет твоя мама?
– Значит, на крышу, - догадался Малыш.
– Чего я там не видал, - зевнул Карлсон.
– Ну... ну, нарядимся привидениями?
– Я и есть привидение, - напомнил Карлсон.
– Мы давай вот что устроим. Ты позвони в милицию и скажи, что заминировал вокзал.
– А зачем?
– Знаешь, как они забегают! С собаками! Ты ведь давно хотел собаку?
Малыш снял трубку.
Через час, когда Малыша вели в камеру, Карлсон летел рядом и жужжал:
– Пустяки! Дело житейское!
Уже в камере Карлсон присел на шконку и повторил:
– ...житейское. Кто не был, тот побудет, а кто побыл, тот не забудет.
Малыш присмотрелся и увидел, что это уже вроде не Карлсон, или Карлсон изменился. Его трехлопастный пропеллер на спине превратился в церкву о трех куполах.
– Мы сейчас пошалим, - сказал Карлсон.
21. Заколдованный Камень
Сказ типа Уральского и вообще быль
В новгородской деревне Родивановщина некогда жили сплошные Плотниковы, женина родня. Теперь-то там остались только тесть с тещей, да и те перебираются в соседние Жабны. И в этих краях все еще жива легенда про Волшебный Камень в лесу, которую я и спешу записать, пока она не погибла окончательно.