Сказки народов Восточной Европы и Кавказа
Шрифт:
— Ух! Давно так не веселилась, устала! Даже есть захотелось мне. Ну-ка, портной, молодой-удалой, подойди ко мне поближе, я тебя съем!
— Что ж, я не против, — отвечает портной, — давно в теплом месте не сиживал. Только ты, бабушка, еще пивца перед едой-то хлебни — полегче да повеселей будет!
Припала Вирява к пивной бочке опять — пьет, только пузыри булькают.
А Шкамрав снова песню запел:
Пей-ка, попей-ка, НаОбрадовалась Вирява. Пьет она, пьет, от жадности надувается — до самого дна добирается. Пила-пила и свалилась хмельная. Этого-то Шкамрав и дожидался. Снял он с себя красный кушак, скрутил Виряве руки и давай ее железным аршином бить. Уж он бил ее, бил, стегал-стегал — все похмелье из нее выколотил. Мечется Вирява, волком воет, филином кричит и взмолилась наконец:
— Шкамрав, миленький, отпусти ты меня! Я для тебя все сделаю, что захочешь.
— Ага, — говорит портной, — давно бы так! Ну-ка, что ты можешь для меня сделать?
— Я за тебя дочку свою выдам, красавицу!
— А еще что?
— В приданое избу новую поставлю, скотины полон двор дам, отсыплю семь мер серебра, семь мер золота!
— А не обманешь, старая? — спрашивает портной.
— Если не веришь, то на вот платочек мой волшебный, который я дочке в приданое берегу: как только накроешь им лицо себе и утрешься — станешь сам молодцом и все твои желания сбудутся.
— Ну, ладно! — согласился портной и развязал Виряве руки.
Вскочила Вирява, уселась скорей в ступу, взмахнула пестом, стукнула в сковородку — и была такова.
Приходит под утро Шкамрав в избушку свою, видит — черт с медведем не спят, его поджидают.
— Ну, кого ты там видел? — спрашивают.
— Видел, — говорит, — Виряву.
— Чем она тебя наградила?
— Да чем? Дочь свою, красавицу, за меня просватала! В приданое дает новую избу, скотины полный двор, семь мер серебра и семь мер золота.
Черт с медведем ушам своим не верят, а Шкамрав продолжает:
— Вот и платочек дала свой волшебный: как только накрою им лицо да утрусь — все мои желания сбудутся.
Тут уж черт с медведем признались:
— Мы ведь тоже с Вирявой дрались! Посмотрим еще, кому придется жениться-то. Это мы еще поспорим!
— Как же мы спорить будем? — спрашивает портной.
— Давайте так спорить, — говорит медведь. — Двое будут по очереди дома оставаться, а третий нас пугать станет. Кто сильнее всех сумеет напугать других, тот и женится на дочке Вирявы, тому и платочек волшебный достанется!
Говорит так медведь, а сам думает: «Я их так испугаю, что убегут они и дорогу сюда позабудут. Недаром меня и мужики, и бабы, и ребятишки — все боятся».
А черт тоже доволен. Думает он: «Ну, пусть себе только останутся, я на них такого страха нагоню, что век не забудут: недаром даже моего имени все боятся».
Нечего делать портному — хочешь не хочешь, надо соглашаться.
Первым пошел медведь пугать, а портной и черт дома остались.
Вот зашел медведь за кусты и давай реветь.
Ревел-ревел — принялся деревца молодые с корнем вырывать. Треск по всему лесу пошел. Черт струсил и хотел бежать, а Шкамрав говорит:
— Не бойся: это медведь.
А медведь подошел к самой избушке да как заревет во всю мочь, словно ребят пугает:
— Вот медведь идет, медведь! Задерет вас медведь, бегите!
Шкамрав с чертом кричат ему из избы:
— Ну, довольно тебе кричать да шуметь, ведь мы не ребятишки!
Так медведю и не удалось их испугать.
Пошел черт пугать, а портной с медведем дома остались.
Залез черт на высокое дерево и давай оттуда дуть на избушку. Такой поднялся ветер, что сосны застонали, дубы затрещали, осины заплясали, а на избушке вот-вот крыша обвалится, и окна вон вылетят.
Струсил медведь, говорит он портному:
— Надо нам бежать, а то, чего доброго, буря опрокинет избушку и нас задавит.
А портной только смеется.
— Это, — говорит, — черт нас так пугает, не бойся!
Видит черт — не боятся портной и медведь бури, подлетел к самому оконцу да как крикнет не своим голосом, точно бабы на ребятишек:
— Смотрите, смотрите: черт, черт летит!
А портной с медведем кричат ему из избушки:
— Ну, довольно тебе! Все равно не боимся— знаем, кто ты такой!
Вернулся черт к товарищам — никого не испугал.
Пришла очередь портному пугать медведя да черта. Дождался он ночи, взял с собой сковородник, сковороду, сделал из двух палок колотушку и тихонько вышел.
В полночь слышат черт с медведем: кто-то к избушке подъехал — не то на санях, не то на телеге, стучит, гремит и в колокольчик звенит. Испугались они. Медведь шепчет черту:
— Кто это? Уж не Вирява ли?
— Должно быть, она! — говорит черт, а сам трясется.
А портной подошел к оконцу, да как брякнет изо всех сил в колотушку, да как звякнет в сковороду, как крикнет не своим голосом:
— Выходите, выходите скорей! Это я, Вирява, в ступе еду! Пест у меня — кнут, ухват — дуга, сковорода — колокольчик! Кочергой путь расчищаю, помелом след заметаю, медведя с чертом поджидаю, хочу медведю кости помять, черту хвост оторвать!
Испугались медведь с чертом не на шутку. Выскочили они из избы и бросились бежать, только хворост под ними трещит. Бегут, бегут — назад не оглядываются. Так и убежали.
Остался Шкамрав один, накинул себе на лицо платочек волшебный, утерся, и встала перед ним новая изба. В избе под окошечком сидит красавица — дочка Вирявы и вышивает. На лавке стоят семь мер серебра, семь мер золота. Кругом дома двор новый огорожен. Полон двор скотины.