Сказки о воображаемых чудесах
Шрифт:
— Третий с конца какой-то темный в центре. И, похоже, в нем есть зубы.
— Да, — сказала Кефайра Квей. — У всех у них есть. Наружные губы этих присосок представляют собой своего рода плотный мясистый гребень. Если присоска с силой ударяется обо что-то, она расширяется и создает вакуумное соединение, которое совершенно невозможно расцепить. Но у каждой из них есть еще и рот. В гребне вы найдете мягкий розовый отгиб, и, когда он откидывается, из-под него появляются три ряда зубов — куда более острых, чем вы можете предположить. А теперь, если не возражаете, перейдем к усикам.
Таф прикоснулся к пульту и вывел третий экран с увеличенным изображением: на нем без труда можно было разглядеть клубок извивающихся змей.
— Глаза, — пояснила Кефайра. — На конце каждого из усиков. Двадцать
— Просто очаровательно, — сказал Хэвиланд Таф. — А что же находится под водой? Каков источник этих устрашающих рук?
— Дальше вы увидите фотографии, как простые, так и в разрезе, а также компьютерные модели. Большинство полученных нами образцов были сильно повреждены. Туловище этих штуковин напоминает перевернутую чашку, что-то вроде наполовину заполненного мочевого пузыря, окруженного плотным костяным кольцом и мышцами, на которых держатся щупальца. Пузырь наполняется водой и сбрасывает ее, чтобы всплыть к поверхности или погрузиться обратно. Принцип работы, как у подводной лодки. Само по себе весит оно немного, хотя и обладает необыкновенной силой. Вот как оно действует: сливает воду из пузыря, чтобы всплыть на поверхность, хватает предмет и наполняется снова. Объем у пузыря просто невероятный, и, как вы видите, существо тоже недюжинных размеров. При необходимости оно может прокачать воду вверх и ускорить дело, затопив корабль. Видите, щупальце — это и рука, и рот, и глаз, и живой шланг. Все сразу.
— И вы говорите, что никто из людей не знал о существовании таких тварей, пока они не напали на вас?
— Так и есть. Близкий родственник этой штуки, наморийский кораблик, был широко распространен на заре колонизации. Это был своего рода двадцатирукий гибрид медузы и осьминога. Многие местные виды устроены похожим образом: тело-пузырь, туловище, раковина или что-либо еще, а вокруг — двадцать усиков, или рук, или щупалец. Кораблики были плотоядны, как и это чудище, хотя глаза располагались по кругу на самом туловище, а не лепились к каждому щупальцу. И руки не могли перекачивать воду. А еще они были куда меньше — размером примерно с человека. Они качались на отмелях рядом с берегом, особенно вблизи колоний грязечашников, где рыба ходила косяками. Обыкновенно они питались рыбой, хотя и немало неосторожных пловцов встретили свою кровавую смерть в их объятиях.
— Могу ли я спросить, что случилось с корабликами?
— Они сильно мешали. Их охотничьи угодья размещались как раз в местах, которые были нужны и нам: мелководье, где вдоволь и рыбы, и водорослей, и водного фрукта, над пластами грязечашников и подводными ходами, которые кишат моллюсками-хамелеонами и прыщевиками. Перед тем как обрабатывать море или собирать с него урожай, нам пришлось почти полностью истребить кораблики. Так мы и сделали. Они не полностью вымерли, но теперь их совсем мало.
— Понятно, — отозвался Хэвиланд Таф. — А у этих ужасно громоздких созданий, у этих живых подводных лодок и истребителей флота, которые принесли вам столько бед, — у них есть какое-нибудь название?
— Наморийские дредноуты, — ответила Кефайра Квей. — Когда они напали впервые, мы предположили, что это какой-то обитатель морских глубин, по случайности всплывший на поверхность. В конце концов, люди заселили Намор всего каких-то сто стандартных лет назад. Мы только-только начали исследовать морское глубоководье, и нам неведомо, что может проживать в самом низу. Но корабли тонули и тонули, и стало очевидно, что мы имеем дело с целой армией дредноутов.
— С целым флотом, — поправил Хэвиланд.
Кефайра Квей бросила на него сердитый взгляд:
— Да какая разница. С уймой дредноутов, а не с одним заблудшим представителем вида. Тогда мы решили, что на дне произошла какая-то катастрофа, которая и погнала обитателей к поверхности.
— Но вы сами в эту теорию не верите, — заметил Таф.
— Никто не верит. Ее уже опровергли. Дредноуты не выдержали бы давления толщи воды. Поэтому мы не знаем, откуда они появились. — Она нахмурилась. — Знаем только, что теперь они здесь.
— Да уж, — сказал Хэвиланд. — Неудивительно, что вы дали им отпор.
— Естественно. Хотя мы выиграли одну битву, но не войну. Намор — планета молодая, у нас нет ни людей, ни знаний, чтобы победить в схватке, в которую мы вовлечены. Три миллиона наморийцев разбросаны по нашим морям. Они живут на мелких островах, которых больше семнадцати тысяч. Остальные ютятся на Новой Атлантиде, нашем единственном крошечном континенте. Большая часть населения — это рыболовы и морские фермеры. Когда все это только началось, Защитников было всего-то пятьдесят тысяч. Наши предки — экипажи кораблей, что привезли на Намор колонистов со Старого Посейдона и с Водолея. Мы всегда защищали жителей, но раньше наша задача была проста. Эта планета была мирной, конфликты возникали редко. Посейдонцы и водолейцы постоянно соперничали друг с другом, но довольно миролюбиво. Защитники обеспечивали оборону планеты (этим занималось и «Лезвие Солнца», наряду с двумя другими судами), но в основном мы боролись с пожарами, наводнениями, помогали при стихийных бедствиях, выполняли функции полиции — ну и все в этом духе. У нас было около сотни патрульных катеров на подводных крыльях. Мы какое-то время пользовались ими для сопровождения жителей, даже нанесли небольшой урон противнику, но разве катерам под силу соперничать с дредноутами? Да и в любом случае, вскоре стало ясно, что последних куда больше, чем патрульных судов.
— А также патрульные катера не размножаются, как, я полагаю, делают эти дредноуты, — заметил Таф. Глупость и Сомнение устроили драку у него на коленях.
— Именно. И все же мы попытались. Мы бросали глубинные бомбы, когда видели их под водой, и торпедировали, когда они всплывали к поверхности. Мы убивали их сотнями. Но сотни оставались, а наши потери были невосполнимы. Намор не располагает сколь-нибудь значительной технической базой. В лучшие дни мы импортировали необходимую технику с Бразелорна и из Долины Арин. Наши люди живут очень просто — да и ресурсов планеты не хватило бы на индустриализацию. У нас мало тяжелых металлов и практически нет органического топлива.
— Сколько у вас осталось патрульных катеров? — спросил Хэвиланд Таф.
— Около тридцати. Но мы больше ими не рискуем. Через год после первого нападения дредноуты полностью завладели нашими водными путями. Все жатвенные корабли были уничтожены, сотни морских ферм брошены или погублены, половина рыбаков истреблена, а вторая испуганно сгрудилась в портах. Люди не решались передвигаться по морям Намора.
— Ваши острова находятся в отдалении друг от друга?
— Не вполне. У Защитников есть двадцать военных гидропланов, а еще сотня находится в частных руках. Мы их реквизировали и вооружили. Также у нас есть и дирижабли. Гидропланы и автолеты содержать на Наморе хлопотно и накладно. Детали раздобыть трудно, техников тоже днем с огнем не сыщешь, поэтому большинство перелетов до начала бедствия осуществлялось посредством дирижаблей, работающих на солнечной энергии, наполненных гелием, громадных. Флот был довольно внушительным, около тысячи единиц транспорта. Одни дирижабли доставляли провизию на некоторые из маленьких островов, которым угрожал голод; остальные, наряду с гидропланами, продолжали войну. Мы с безопасного расстояния сбрасывали химикаты, ядовитые и взрывчатые вещества и уничтожили тысячи дредноутов, но поплатились за это жестоко. Они собирались вокруг наших лучших рыболовных участков и скоплений грязечашников, поэтому нам пришлось подрывать и отравлять те области, в которых мы наиболее нуждались сами. Но выбора у нас не было. На какой-то момент нам даже показалось, что мы одерживаем верх: рыболовные лодки понемногу стали отплывать в море и возвращаться в целости — конечно, в сопровождении охранного отряда гидропланов.
— Но, очевидно, дело на том не кончилось, — заметил Хэвиланд Таф. — Иначе мы бы сейчас с вами не беседовали.
Сомнение влепила младшенькой, Глупости, затрещину, и та упала с колен Тафа на пол. Таф нагнулся и вернул ее на место.
— Вот, — сказал он, протягивая котенка Кефайре. — Подержите ее, если не возражаете. Их мелочная война отвлекает мое внимание от более значительной.
— Я… ну что ж, конечно. — Защитник осторожно взяла в руку маленькую черно-белую кошечку. — А что это такое?