Сказки старого, нового и иного света (2 изд.)
Шрифт:
Целый год добирался он до дому, а вернувшись, рассказал всем, что ему не хватило храбрости спуститься в морозное пламя. Попросил у главного самурая прощения за то, что подвел господина, вынул меч и сделал харакири — взрезал себе хару.
Из хары брызнула горячая кровь, а потом оттуда выскочил еще один Румата, точь-в-точь такой же и даже с двумя самурайскими мечами, но маленький, и мечи тоже маленькие. Все удивились, но не слишком, ибо древняя пословица гласит: «У труса в животе живет еще худший трус, а у храбреца еще больший храбрец». Большой Румата был великий храбрец, хоть и испугался Белой Горы, а живший
«Я знаю, где логово Ледяного Дракона! — сразу закричал он тонким детским голосом. — Я отправлюсь туда! Или спасу княжну, или жизнь положу, не будь я Дзиро Румата!».
«Дзиро» значит «второй». Так нового Румату и назвали: Румата Второй.
Ростом он был всего в четыре сяку — как десятилетний мальчишка, но до того напорист и горяч, что казался крупнее. Каро посомневался было, но вспомнил поговорку: «кто мал, тот удал» и благословил Дзиро на подвиг. Все равно других добровольцев идти на край света за верной смертью не появилось.
Ноги у Маленького Руматы были вдвое короче, чем у Большого, поэтому до Белой Горы он добирался не один год, а два.
На вулкан тоже карабкался долго. Зато, оказавшись наверху, морозного огня и дыма не устрашился, а сел на лед, да и скатился вниз, легкий, как перышко.
Он пронесся через черный дым — не задохнулся, промчался через красное пламя — не сгорел и оказался на самом дне глубокой воронки. Там посередине зияла черная дыра, которая то смыкалась, то размыкалась, и веяло из нее несказанным ужасом. Она так и называлась — Дыра Ужаса.
Одно мгновение эта жуткая пасть земли была такой ширины, что десять колесниц проедут; в другое — сжималась до пяти сунов. И ладно бы дыхание было мерным, так нет же: края ходили туда-сюда безо всякого порядка — не угадаешь, когда сойдутся, а когда разойдутся.
То были врата в подземный дворец Ледяного Дракона. Он один знал, как дышит пасть, и потому влетал и вылетал безо всякой помехи.
Бесстрашный Дзиро не испытал ужаса, ибо не ведал этого чувства, лишь уловил противный запах, исходящий из дыры. Одной рукой он зажал свой маленький нос, другой выхватил маленький меч и с криком «бандзай!» кинулся в раскрывшийся черный зев. Но тот мгновенно сжался в крохотное отверстие, и Румата Второй лишь ушибся о ледяную твердь. Хоть он был невелик, но в такую дырку пролезть не мог.
Храбрец поднялся, стал ждать, когда врата снова откроются. Дождался, ринулся вперед еще быстрей — и опять не успел.
Он пробовал много раз. Покрылся синяками и ссадинами, набил шишки, обморозил руки, сломал меч, которым пытался расковырять дыру пошире, и наконец понял, что внутрь не попадет.
Тогда Маленький Румата горько заплакал. Храбрецы ведь тоже плачут, когда видят, что не все заковыки можно решить одной храбростью. И пустился Дзиро в обратный путь.
Два года плыл, шел, опять плыл и опять шел. Вернулся в родной край, все рассказал и тоже сделал харакири. Его увещевали, отговаривали, но у маленького человека было большое чувство чести. «Я обещал: или спасу княжну, или жизнь положу, — объявил второй Румата. — Вот она, моя жизнь. Она такая мне больше не нужна».
Он разрезал свою храбрую хару — и что же? Оттуда выскочил третий Румата. Он был еще меньше ростом, с двухлетнего ребенка. Да такой отчаянный, что, когда самураи воскликнули: «Глядите,
Официальное имя ему дали Сабуро Румата, Румата Третий, зачислили на княжескую службу, назначили жалованье — конечно, очень маленькое, ибо зачем такому крошке много риса?
Каро думал использовать миниатюрного воина для разведки. Такой ведь всюду проникнет, все вражеские секреты выведает, и никто его не заметит.
Но Сабуро мечтал о другом. Каждое утро он являлся ко дворцу и подавал петиции, написанные мелким, но очень красивым почерком. Просил Румата-Куколка только об одном: чтобы ему позволили спасти княжну. И как его ни убеждали, что даже героям побольше него это не удалось, Сабуро не отступался.
Он так надоел главному самураю, что тот в конце концов топнул ногой.
«Чертов упрямец! Иди, коли охота, сверни себе шею!»
«Благодарю вас, господин, — поклонился Куколка. — Вы не пожалеете».
И пошел.
Пересек своими крошечными ножками всю Японию, потратив на это четыре года. Питался грибами и ягодами, причем для сытости ему было довольно съесть половинку гриба сиитакэ или одну земляничку. Моря Куколка пересекал на лодке, вырезанной из бамбукового стебля, парус делал из платка-фуросики.
И вот достиг он Белой Горы. Лез на нее чуть не целый месяц, зато в жерло скатился быстро, за одну минуту. Дыма и огня он не испугался, Дыры Ужаса тоже. Даже когда она съеживалась, отверстие было достаточно велико, чтобы Сабуро мог протиснуться туда своим маленьким телом. Но кроме беззаветной храбрости крошка обладал еще и острым умом.
Он не стал торопиться. Сел в сторонке, достал сушеный гриб и принялся закусывать, а чтоб не закоченеть, время от времени вскакивал и делал боевые упражнения, размахивал своим маленьким копьем.
Куколка ждал, чтобы Ледяной Дракон улетел на охоту.
Когда ты добирался до цели четыре года, подождать несколько часов, да хоть бы и несколько дней — пустяк.
И наконец, когда врата в очередной раз распахнулись, оттуда вылетела огромная туша, сверкая ледяной чешуей, понеслась вверх и растаяла в небе. Крошечного самурая чудище и не заметило.
Тогда Сабуро преспокойно спустился в дыру и оказался в подземном дворце.
Там все было изо льда и снега: и коридоры, и залы, и даже сады, где на деревьях росли замороженные фрукты. Красиво, что сказать, но очень уж скучно. Куда ни глянь, вокруг только белое да голубое.