Сказки Венского леса или Король, Самозванец и Белая Книга
Шрифт:
– Я видела его, в карете, когда только попала сюда.
– Ты точно уверена, что это был человек? – дрогнул граф.
– Так давайте пойдёмте узнаем, кто он такой и что здесь делает? – решительно сказал Фридеман.
– Вперёд! – шепнул граф.
Некоторое время шли молча, как вдруг Фридеман, что-то заметив, остановился.
– Нелли, видишь, там?
– Что?
– За деревьями…
И вправду, меж сухих, тонких стволов будто бы стояла чья-то фигура, но в следующий миг тут же растворилась в воздухе. Все переглянулись.
– Что это могло быть?
– Шут его знает, потом разберёмся, пока что надо найти вход. Идём! – шепнул герцог.
Нелли обернулась на мгновение,
Зала, в котором они оказались, заслуживает самого детального описания. То была ни зала, но и не коридор в классическом его понимании, то было большое проходное пространство, но настолько пустое, что было странно для такого огромного замка. Однако, в то же время, и признаков запустения здесь не наблюдалось. Казалось, что тут не так давно были люди, просто они на время куда-то ушли. Через зал пролегала красная ковровая дорожка, украшенная позолоченными лилиями. Они прошли по длинному коридору и попали в следующую оргомную залу, по стенам её висели портреты, позолоченные рамы которых сребрил, пробивавшийся сквозь огромной величины окна, лунный свет. Путники прошли в другую залу. Та была похожа на предыдущую. Затем они поднялись по лестнице, и, пройдя длинный-предлинный коридор, зашли в первую попавшуюся дверь и попали словно бы в музей, огромную комнату, походившую на предыдущие, но только была заставлена самыми разными предметами: статуями, книгами и картинами. Возможно, здесь был шанс на успех, учитывая, что среди многочисленных диковин могла таиться и наша.
– Странно, зачем снимать портреты, если есть много места на стенах? – промолвил граф.
– Похоже, владелец их хотел либо перевезти куда-то, либо избавиться от них, – ответил, пожав плечами, Фридеман.
– Как-будто кто-то бежал, причём в большой спешке, – сказала в задумчивости Нелли, нагибась к картинам.
– Похоже на то.
Нелли склонилась и подняла что-то.
– Как вы думаете, кому это может или могло бы принадлежать? – спросила Нелли.
– Дай-ка посмотреть, – Фридеман аккуратно взял у неё из рук какую-то вещицу. – Это кольцо, венецианский перстень. Посмотрите, здесь как-будто бы…
– Что-то искали, – проговорил граф.
– Так, давайте поработаем, – потёр ладоши герцог.
– Полностью разделяю. Давайте посмотрим за картинами… Но так интересно, кто же осматривал здесь всё до нас. Не призраки же, сошедшие с этих картин.
– Да тьфу на тебя! Не каркай! – поёжился герцог.
Тут вдруг раздался шум. Все вздрогнули. Словно бы что-то упало. Вслед за этим – стук шагов.
– Кровь стынет в жилах, – сказал граф.
– Брось, Джозеф! Ты же такой рационалист! Что с тобой станется? К тому же, вряд ли в твоих-то жилах и вовсе есть кровь!
– Да не делай вид, будто тебе не страшно…
Грохот вновь повторился.
– Чёрт! – рявкнул герцог. – За мной!
Они пробежали несколько длинных коридоров и лестничных пролётов. Нелли вырвалась вперёд, герцог, осилив несколько лестниц, стал понемногу отставать. Ричардсон бежал наравне с ней, но тут, будто кто-то подставил ему подножку и он расстелился на полу. Нелли продолжада бежать. На ходу вынула револьвер, как вдруг, на
– И что же мы, так и будем ходить по кругу, – вдруг подала голос беззвучная Маска.
– Будем. Пока кто-то из нас первый кого не прикончит.
Маска рассмеялась несколько развязным смехом.
– И что, так до Страшного суда? Самого Судного дня?
– Если потребуется. Вижу, Вы крайне благочестивы.
Маска опять рассмеялась, на этот раз более сдержанно, и снова покачала головой.
– Нет, можете даже не сомневаться, я могу ждать целую вечность!
– Не надо выводить меня из терпения! – вдруг гневно отрезала Нелли, остановившись, и взведя курок.
Маска тоже остановилась и вновь засмеялась. Теперь и жесты её выдавали развязность.
Щёлкнул затвор.
– Если ты не прекратишь играть со мной, игру прекращу я.
– Ах, ну давай же, стреляй! – Маска, произнося это, в развязной, несколько пошлой манере, приблизилась к Нелли, и уперлась грудью в самый ствол револьвера. – Так я и думал, рвения и злости у тебя не хватит, чтобы вот так взять и убить! – вновь смех.
– Зато сил хватит, чтобы сорвать с тебя этот маскарад! – рявкнула Нелли, и, убрав пистолет, другой рукой сбила с Маски шляпу, и, вторым резким жестом, сорвала саму маску. Шляпа улетела чуть не в другой конец комнаты (аж некоторое время ещё летали перья!), маска со стуком ударилась о пол и раскололась. Вмиг они подняли лица друг на друга и вот что они увидели.
Маска (теперь уже лишённая оной) увидела рассвирепевшее лицо Нелли, от столь яростного порыва длинные её волосы летали теперь перед лицом. Нелли же увидела человека лет тридцати, с мягкими красивыми чертами. Лицо его было смуглое, этого не мог скрасть даже свет луны, падавший теперь на него. Тёмные кругловатые брови над тёмно-карими выразительными миндалевидными глазами. Изящный нос с небольшой горбинкой, изящной, чувственной формы были и его губы. Вместе с треуголкой слетел парик, обнажив тёмные вьющиеся длинные волосы, которые рассыпались по его плечам. Высокий аристократичный лоб, на котором не было ни морщинки. Лицо его было не узкое и не широкое, вернее будет сказать, овальное. В целом, он обладал весьма и весьма красивой и незаурядной физиономией. Рост его был около шести футов. Строен, но не художав, фигура его была несколько мягкой.
Мгновение они смотрели друг на друга молча. Как вдруг своды замка сотряс гомерический хохот. То засмеялся Незнакомец в «маске», скажете вы и потеряете свои десять фунтов, если вдруг вам пришла мысль поставить их на спор. То был смех Нелли, на который (наконец уже!..) сбежались абсолютно все. Так прошло минут пять, прежде чем она смогла овладеть собой, но и, придя в себя, всё ещё продолжала посмеиваться.
– Чего смешного? – наконец вдруг возмутился незнакомец, с нескрываемым обиженным видом смотревший всё это время на Нелли. – Я что, в маске Арлекина? Боюсь, что нет. Под баутой было моё собственное лицо, и, собственно, не понимаю, что вызвало в Вас столь бурный приступ смеха. Испортили хорошую вещь, – с совершенно искренним разочарованием промолвил он, склоняясь, чтобы поднять маску.