Скелет в шкафу (Опасная скорбь)

Перри Энн

– Да какие у него деньги? – сказал Вилли с набитым ртом. – Он же вечно в долгах! Так мне Персиваль сказал.

– Ты больше Персиваля слушай! – критически заметила Энни. – Я не говорю, что миссис Мюидор не могла этого сделать, но, ежели уж на то пошло, скорее можно подумать на миссис Келлард. Сестры часто ненавидят друг друга.

– Из-за чего? – спросила Мэгги. – Ну из-за чего миссис Келлард могла ненавидеть бедную миссис Октавию?

– Персиваль говорил, что мистер Келлард имел кой-какие намерения насчет миссис Октавии, – объяснила Энни. – Не то чтобы я шибко верю Персивалю… У него злой язык.

В

этот момент вошла миссис Боден.

– Хватит сплетничать, – резко сказала она. – Кто тебя учил говорить с набитым ртом, Энни Лэтимер? А ну-ка живо за дело! Сэл! Ты еще не почистила морковь и не принималась даже за капусту для завтрашнего обеда! У вас не так много времени, чтобы сидеть тут и болтать за чашкой чая!

Этот разговор Эстер сочла нужным пересказать Монку, когда тот решил провести беседу с глазу на глаз с каждым из слуг, включая сиделку, хотя та и не присутствовала в доме в момент преступления.

– Забудьте про кухонные толки. Каково ваше личное мнение? – спросил он, понизив голос, чтобы какой-нибудь слуга, мающийся у дверей комнаты экономки, не мог его услышать.

Эстер нахмурилась, стараясь подобрать слова поточнее, чтобы передать свое впечатление о недавнем разговоре в библиотеке.

– Эстер!

– Я не уверена, – медленно начала она. – Мистер Келлард испуган, в этом нет сомнения, но я не знаю, оттого ли, что он убил Октавию или строил насчет нее какие-то грязные планы. Однако его жене доставляет удовольствие намекать мистеру Келларду, что он на подозрении; возможно, поэтому он и напуган. Она… – Эстер запнулась, не решаясь употребить слово, показавшееся ей мелодраматичным, но другого слова не нашла. – Она его мучает. Разумеется, – добавила Эстер торопливо, – я не знаю, как миссис Келлард поведет себя, если ее мужу в самом деле будет предъявлено обвинение. Возможно, сейчас она просто мстит ему за какую-то семейную ссору, а потом будет защищать до последнего.

– Думаете, она его действительно подозревает? – Монк стоял у камина, засунув руки в карманы; лицо у него было серьезное и сосредоточенное.

Эстер и сама не раз размышляла над этим, поэтому ответ сам сорвался с ее губ.

– Я убеждена, что она его нисколько не боится. Отношения между ними весьма натянуты, и именно мистер Келлард побаивается своей жены, а не наоборот, но имеет ли это отношение к убийству Октавии, я не знаю. – Она глубоко вздохнула. – Ему, должно быть, весьма тяжело живется в доме тестя, которому надо подчиняться во всем и во всем его ублажать. А сэр Бэзил, насколько я понимаю, держит весь дом в трепете и почтении.

Она присела на подлокотник одного из кресел – поза, которая привела бы в ярость миссис Уиллис. Мало того, что это совершенно не женственно – можно еще и кресло повредить!

– О мистере Терске и миссис Сандеман я пока мало что могу сказать. Она ведет довольно бурную жизнь и – возможно, я возвожу на нее напраслину, – по-моему, она пьет. На войне я научилась различать признаки алкоголизма у самых, казалось бы, не склонных к этому людей. Вчера она, например, с утра маялась головной болью, но опять же, судя по симптомам, это была не просто мигрень. Однако я могу и ошибаться. Я встретила ее всего раз на лестнице, когда поднималась к леди Мюидор.

Монк улыбнулся.

– А

что вы можете сказать о самой леди Мюидор?

Лицо у Эстер сразу стало очень серьезным.

– Думаю, она сильно испугана. Она знает или подозревает что-то настолько страшное, что не осмеливается что-либо предпринять – и в то же время не может об этом не думать…

– О том, что Октавию убил Майлз Келлард? – спросил Монк, делая шаг вперед. – Эстер, будьте осторожны! – Он взял ее руку и стиснул с такой силой, что женщина почувствовала боль. – Смотрите и слушайте, используя любую возможность, но не вздумайте никого ни о чем расспрашивать! Вы меня слышите?

Она отступила и высвободила руку.

– Конечно, слышу. Вы обратились ко мне за помощью – вот я и помогаю. Я никого ни о чем не собираюсь расспрашивать. Мне бы, во-первых, не ответили, а во-вторых, сочли бы дерзкой и чересчур любознательной особой. Я ведь здесь на положении прислуги.

– Кстати, насчет слуг. – Уильям по-прежнему стоял прямо перед ней. – Будьте крайне осторожны, общаясь с мужчинами, особенно с лакеями. Весьма возможно, что один из них питал насчет Октавии беспочвенные надежды, которые она сама нечаянно в нем пробудила… – Он пожал плечами. – А может быть, и умышленно. Затем, утомленная его домогательствами…

– Боже правый! Да вы совсем как мистер Келлард! – воскликнула Эстер. – Тот тоже готов представить Октавию чуть ли не публичной девкой.

– Это всего-навсего версия, – процедил Монк. – И не повышайте голос. Вполне возможно, что кто-нибудь сейчас пытается нас подслушать. Ваша спальня запирается на ключ?

– Нет.

– Тогда засуньте ножку стула за дверную ручку и закрывайтесь на ночь хотя бы так.

– Я не думаю… – Но тут Эстер вспомнила, что Октавия Хэслетт была убита именно в собственной спальне посреди ночи, и почувствовала легкий озноб.

– Этот человек находится в доме! – повторил инспектор, глядя ей в глаза.

– Да, – кивнула она. – Да, я знаю. Мы все об этом знаем – вот что ужасно.

Глава 6

После беседы с Монком Эстер прочувствовала всю серьезность происходящего. Она вспомнила, что особняк на Куин-Энн-стрит – далеко не обычный дом, что разногласия, размолвки и житейские ссоры, без которых не обходится ни одна семья, совсем недавно достигли здесь такого накала, что привели к зверскому и предательскому убийству. Кто-то, с кем она ежедневно завтракала и обедала за одним столом или кого постоянно встречала на лестнице, среди ночи нанес Октавии удар ножом и оставил истекать кровью.

Чувствуя легкое головокружение, Эстер вернулась к дверям спальни леди Беатрис и постучала. Ее подопечная стояла у окна, глядя на опустевший сад, где помощник садовника сгребал опавшую листву и выдергивал остатки сорняков на клумбе с поздними маргаритками. Артур с растрепанными ветром волосами помогал ему со всей серьезностью десятилетнего мальчугана. Когда Эстер вошла, леди Беатрис повернула к ней бледное лицо. Большие глаза ее были тревожны.

– Вы выглядите подавленной, – сказала она, взглянув на Эстер, и прошла к туалетному столику, но не села, словно чего-то опасаясь. – Зачем полиции понадобилось вас тревожить? Вас же еще не было здесь, когда… когда убили Тави.