Скелет в шкафу (Опасная скорбь)
Шрифт:
– Ну, нет! – резко сказал лакей, и Эстер представила, как сверкнули его глаза и чуть скривился рот. Она несколько раз видела это выражение у Персиваля, когда тот прохаживался на кухне среди служанок. – Я часто бываю и внутри.
– На кухне, – уточнила Роз. – А если бы ты был камердинер, то поднимался бы и на господскую половину. Камердинер выше, чем лакей.
Вопросы иерархии, видимо, волновали обоих весьма сильно.
– Дворецкий еще выше, – заметил Персиваль.
– Но живется ему куда скучнее. Взгляни на бедняжку старенького мистера Филлипса. – Она хихикнула. – Он уже, наверное, лет двадцать не развлекался и забыл даже,
– Вряд ли его когда-то тянуло к тем же развлечениям, что и тебя. – Голос Персиваля вновь зазвучал серьезно, холодно и несколько надменно. Поскольку речь пошла о мужских делах, женщину следовало поставить на место. – Он мечтал служить в армии, но его не приняли из-за ног. Хорошего лакея из него тоже никогда не вышло бы. Куда ему с такими икрами!
Эстер знала, что сам Персиваль прекрасно обходится без накладных икр [5] .
– Из-за ног? – недоверчиво переспросила Роз. – А что у него с ногами?
5
Автор несколько заблуждается: накладные икры, широко принятые во времена галантного века (в основном во Франции), повсеместно вышли из употребления к началу XIX в.
Теперь голос Персиваля стал насмешлив.
– А ты что, ни разу не замечала, как он ходит? Идет – словно босиком по битому стеклу. Мозоли, шишки – уж не знаю…
– Жаль, – сухо сказала она. – Из него вышел бы отличный старший сержант. Уж что-что, а командовать он горазд. Дворецкому это тоже надо уметь. Любо-дорого посмотреть, как он иногда ставит на место некоторых визитеров. Ему одного взгляда достаточно, чтобы понять, чего человек стоит. Дина говорит, он еще ни разу не ошибся. Ты бы только посмотрел на его лицо, когда он разговаривает с теми, кто пытается выдать себя за джентльмена. Или за леди. Так обрежет, так нахмурит брови… Дина уверяет, что люди аж корчиться начинают, как на сковороде. Не всякий дворецкий на такое способен.
– Любой хороший слуга отличит подонка от благородного, а иначе какой же это слуга! – заносчиво сказал Персиваль. – Я, например, с первого взгляда отличу. И, уж будь уверена, поставлю на место. Есть добрая дюжина способов: ты как бы не слышишь звонка, когда тебя зовут; забываешь развести огонь в камине; вообще смотришь на него, словно на пустое место, и тут же приветствуешь при нем другого гостя чуть ли не как особу королевской крови. Так что я в этом тоже кое-что смыслю – не хуже мистера Филлипса.
На Роз это впечатления не произвело, и она вернулась к прежней теме:
– Так или иначе, Перси, а он бы уже так тобой не командовал, будь ты камердинером…
Эстер поняла, куда клонит Роз. Камердинеры гораздо чаще заглядывают в прачечную, чем лакеи, а Эстер еще несколько дней назад обратила внимание, с каким выражением васильковые глаза Роз смотрят на Персиваля, как девушка невольно начинает прихорашиваться в присутствии лакея, как меняется ее речь. Что ж, в своей жизни Эстер тоже встречала мужчин, которым хотела понравиться. Обладай она самоуверенностью Роз и ее арсеналом женских хитростей, Эстер, наверное, вела бы себя точно так же.
– Может быть, – с показным равнодушием отозвался Персиваль. – Но что-то мне не очень хочется оставаться в этом доме и дальше.
Эстер знала, что Персиваль обдуманно нанес этот удар, но не решалась выглянуть
Роз молчала. Эстер даже не слышала ее дыхания.
– В конце концов, – рассудительно продолжал Персиваль, – теперь это далеко не самый лучший дом в Лондоне – везде шныряет полиция, задает вопросы… Все уже знают, что здесь произошло убийство. Мало того – все знают, что убил кто-то из проживающих в доме. И пока убийцу не найдут, сама понимаешь, слухи не утихнут.
– А тебя до той поры никто никуда не отпустит, – в отместку сказала Роз. – Вдруг это ты убил!
Это был поистине сокрушительный удар. Несколько секунд Персиваль молчал, а когда заговорил, голос его звучал раздраженно и чуть надтреснуто:
– Не будь дурой! За каким дьяволом кому-либо из нас это могло понадобиться? Это наверняка кто-нибудь из домочадцев. Полицию так просто не одурачишь. Поэтому они здесь и шныряют до сих пор.
– Да? А допрашивают-то нас! – возразила Роз. – Если все так, как ты говоришь, чего им от нас надо?
– Это только для отвода глаз. – В голосе Персиваля вновь появилась уверенность. – Они вынуждены притворяться, что подозревают слуг. Представь себе на секунду, что бы сказал сэр Бэзил, окажись у них на подозрении кто-нибудь из его родственников!
– Ничего бы он не сказал! – сердито ответила Роз. – Полиция кого хочет, того и допрашивает.
– Конечно, это сделал кто-то из семейства, – чуть ли не презрительно повторил Персиваль. – И я даже догадываюсь, кто именно… и почему. Мне кое-что известно, но я лучше промолчу; полиция и сама быстро с этим разберется. Однако мне пора браться за дело, да и тебе тоже.
Он повернулся, прошел мимо Роз и скрылся в коридоре. Эстер отступила за порог и осталась таким образом незамеченной.
– О да! – сказала Мэри, складывая наволочки стопкой, и глаза ее вспыхнули. – Роз сохнет по Персивалю. Глупышка. – Она взяла очередную наволочку и придирчиво осмотрела кружева; сначала надлежало убедиться, не повреждены ли они, и лишь потом начинать гладить. – Он довольно смазлив, но что в этом хорошего? Персиваль будет ужасным мужем – тщеславный, заносчивый, только о себе и думает. Да он бросит ее через год или два. Глаза у него так и рыскают, и взгляд злой. Гарольд – тот куда лучше, но Гарольд на Роз и не посмотрит, он глаз не сводит с Дины. Совсем извелся за последние полтора года, бедняга. – Мэри отложила стопку наволочек в сторону и занялась нижними юбками, очень пышными из-за моды на громоздкие, но эффектные кринолины. Считалось, что они подчеркивают женственность и придают особое очарование фигуре. Сама Эстер предпочитала более скромные и практичные наряды. Впрочем, она всегда на шаг отставала от моды.