Скелет в шкафу (Опасная скорбь)
Шрифт:
Эстер была не на шутку озадачена.
– Она до сих пор не знает?
– А вы сомневаетесь? – быстро спросил он.
– Она ненавидит за что-то своего мужа. Может быть, именно за это…
– Вполне возможно, – согласился Монк. – Но даже если так, я не вижу, каким образом это может быть связано с убийством Октавии. Разве что история об изнасиловании и была тем самым секретом, который Октавия узнала перед смертью.
– Я тоже пока не вижу связи между этими двумя событиями, – сказала Эстер. – Тут наверняка есть еще какая-то важная
– Не думаю, чтобы мне могла сообщить ее леди Мюидор. Однако не будем терять времени. Мне бы не хотелось, чтобы домашние решили, будто мы здесь с вами сговариваемся. Они тогда станут вас опасаться, и вы уже многого не услышите. Идемте.
Эстер послушно открыла дверь и повела Монка по широкому коридору к гостиной. Снаружи было холодно и ветрено, первые крупные капли дождя бились о высокие окна. Но в камине пылал огонь, и отсветы пламени разбегались по красному абиссинскому ковру, касались бархатных портьер, свисавших с массивных ламбрекенов и ниспадавших тяжелыми складками до полу.
Леди Беатрис Мюидор заняла самое большое кресло. Простое, без украшений черное платье как бы напоминало о необходимости проявлять уважение к ее скорби. По контрасту с пышными яркими волосами лицо леди Беатрис казалось особенно бледным. Однако глаза ее были ясны и внимательны.
– Доброе утро, мистер Монк. Прошу вас, присаживайтесь. Как я понимаю, вы хотели спросить меня о чем-то?
– Доброе утро, леди Мюидор. Да, если позволите. Сэр Бэзил попросил, чтобы при нашем разговоре присутствовала мисс Лэттерли – на тот случай, если вы вдруг плохо себя почувствуете. – Он сел в кресло напротив. Эстер осталась стоять, как и подобало прислуге.
Легкая улыбка коснулась губ леди Беатрис, словно она увидела в этой ситуации что-то забавное.
– Довольно загадочно, – заметила она. – О чем вы собираетесь меня спрашивать? С тех пор как мы говорили с вами в последний раз, я не узнала ничего нового.
– Зато я узнал, мэм.
– В самом деле? – В глазах ее мелькнул страх, губы поджались, руки впились в подлокотники.
За кого она боялась? Явно не за себя. Кто еще был ей настолько дорог, что она заранее испытывала страх за него? Кого она пыталась защитить? Своих детей, надо полагать, – кого же еще!
– Вы собираетесь рассказать мне о том, что узнали, мистер Монк? – Голос леди Мюидор звучал надтреснуто, глаза обрели прозрачность.
– Да, мэм. Простите, что я касаюсь столь больной темы, но, по признанию сэра Бэзила, два года назад одна из ваших горничных, которую звали Марта Риветт, обвинила мистера Келларда в том, что он изнасиловал ее.
Высокие брови леди Беатрис сдвинулись, а на шее напряглись жилы. Губы ее скривились от отвращения.
– Не вижу, каким образом это может быть связано со смертью моей дочери. Дело происходило два года назад, и Октавия, помнится, совершенно им не интересовалась. Она даже не знала о нем.
– Но это правда, мэм? Мистер Келлард действительно изнасиловал
– Я не знаю. Муж уволил ее, и я вынуждена прийти к выводу, что она и сама в какой-то степени была виновата в случившемся. Это вполне возможно. – Леди Беатрис глубоко вздохнула. Монк видел, как судорожно сжалось ее горло. – Не исключено, что горничная давно уже состояла в любовной связи с третьим лицом, забеременела – и, чтобы уберечь себя, постаралась обвинить кого-то из хозяев, надеясь, что семейство о ней позаботится. Такое, к сожалению, случается довольно часто.
– Да, к сожалению, – согласился Монк, стараясь говорить по возможности безразлично. Он ни на секунду не забывал о присутствии Эстер и мог себе представить, что она сейчас чувствует. – Но если горничная и питала такие надежды, то ее постигло тяжкое разочарование, не правда ли?
Леди Беатрис побледнела и чуть откинула голову, словно уклоняясь от удара.
– Это ужасный поступок, мистер Монк, – безосновательно возвести на кого-то подобное обвинение.
– Вот как? – язвительно переспросил он. – Мне показалось, что для мистера Келларда эта история кончилась вполне благополучно.
Леди Мюидор предпочла не обратить внимания на его тон.
– Лишь потому, что мы не поверили горничной!
– В самом деле? – спросил Монк. – А я полагал, что сэр Бэзил ей поверил. Так он мне, во всяком случае, сказал.
Леди Мюидор сглотнула и слегка сжалась в кресле.
– Чего вы хотите от меня, мистер Монк? Даже если она была права, а Майлз виновен, какое это все имеет отношение к смерти моей дочери?
Уильям уже пожалел, что повел беседу излишне резко. Горе леди Беатрис было глубоко, но она не уклонялась от вопросов, и в словах ее не чувствовалось враждебности.
– Это послужит доказательством, что мистер Келлард привык потакать своим инстинктам, – тихо объяснил он, – не заботясь о чувствах других людей и сознавая собственную безнаказанность.
Лицо леди Беатрис стало таким же белым, как платок, который она стискивала в руке.
– Вы предполагаете, что Майлз пытался силой добиться близости с Октавией? – Эта мысль была ей отвратительна. Теперь опасность грозила еще одной ее дочери. Монк почувствовал угрызения совести, но выбора у него не было.
– Вы считаете это невозможным, мэм? Я слышал, она была привлекательная женщина, а он даже не скрывал своих симпатий к ней.
– Но… Но она ведь не… Я имею в виду… – Голос ее пресекся, у нее явно не хватало сил произнести это вслух.
– Нет-нет, миссис Хэслетт не была обесчещена подобным образом, – заверил Монк. – Но возможно, зная о его намерениях, она заранее вооружилась для защиты ножом, которым и была в итоге убита.
– Это… нелепость! – запротестовала леди Беатрис, широко раскрыв глаза. – Изнасиловать горничную – одно дело, но проникнуть целенаправленно и хладнокровно среди ночи в спальню собственной невестки с той же целью… Это… совсем другое, это чудовищно!