Скифская история
Шрифт:
Он попытался проанализировать отдельные течения в исламе в зависимости от конкретных исторических условий страны, принявшей веру, и социального состава жителей. В этом еще раз проявился рационалистический элемент мировоззрения Лызлова. Даже когда речь шла о сугубо богословских вопросах, он весьма реально подходил к их осмыслению.
"Скифская история" - показатель противоречивой борьбы старых и новых тенденций на историю: прагматизм в ней торжествует, а провиденционализм отступает, проявляясь иногда как неминуемая дань традиции.
Историки-гуманисты в странах Западной Европы отражали идеологию нарождающейся буржуазии, отсюда их воинствующий атеизм, идеализация античности, республиканские
В этом и была, по нашему мнению, особенность и противоречивость русской историографической мысли кон. XVII - нач. XVIII в.
Использование сведений, собранных в "Скифской истории", для научного осмысления исторических процессов имело место уже в нач. XVIII в. В "Подробной летописи от начала России до Полтавской баталии" (1715), составление которой приписывается Ф. Прокоповичу, имеются ссылки и на "Скифскую историю" 25.
В 1713 г. была издана одна из редакций "Повести о Царьграде", заимствованная из "Скифской истории". Тем самым редактор этого издания принял "целиком исторические и религиозно-этические взгляды Лызлова" 26. Незначительные добавления к "Повести..." были сделаны лишь из хронографа Дорофея Монемвасийского, переведенного в 1665 г. Кроме того, поскольку повесть {386} вышла как раз после Прутского похода 1712 г., был несколько смягчен непримиримый тон Лызлова в отношении Турции и политики западных держав, поощрявших ее агрессию.
Затем "Повесть о Царьграде" попала в Болгарию, где и была опубликована в XVIII в. с некоторыми пропусками 27.
Как видно из трудов и переписки русских историков В. В. Татищева и П. И. Рычкова в сер. XVIII в., оба они были знакомы со "Скифской историей". Татищев считал, что "оная к татарской истории много потребна" 28. На одном из ранних списков "Скифской истории" помещено: "Татищева". С этого экземпляра, правленного черными и красными чернилами, по заданию владельца в 1745-1746 гг. был сделан новый список. Насколько Татищев ценил "Лызлову оригинальную татарскую историю, именуемую "Скифия"" 29, свидетельствует тот факт, что он рекомендовал П. И. Рычкову ознакомиться с ней.
В своих работах о татарах, об истории Оренбургского и Астраханского краев и главным образом в "Опыте казанской истории древних и средних времен" П. И. Рычков использовал материалы "Скифской истории" 30. В рецензии на "Опыт...", помещенной в "Gottingische Gelehrte Anzeigen" (1760. Bd. 2. S. 1340-1349) А. Шлецер писал, что ее недостатки проистекают от того, что автор использовал труд А. И. Лызлова, а не западноевропейских историков. Рычков отвечал, что рецензия Шлецера показывает "самовольство сочинителя ее", а "неуважение тех писателей, которых я, в некоторых местах, употреблял, не заслуживает возражения" 31. Г. Миллер, не в пример своему соотечественнику Шлецеру, высоко ценил "Скифскую историю" и переводил на немецкий язык отдельные ее фрагменты.
В кон. XVIII в. интерес к сюжету "Скифской истории" возрос; это было вызвано политической ситуацией. В связи с русско-турецкими войнами (1768-1774; 1787-1791) и присоединением Крыма к России (1783) появились переводные сочинения о Турции. Так, в 1789 г. в Петербурге у Брейткопфа был напечатан перевод книги, изданной в 1788 г. в Берлине: "Новейшие известия о Турецкой империи для тех, кои желают иметь сведение о состоянии оной, особливо при случае нынешней ее с Российскою и Римскою империями войны, с генеральною картою всех Турецких земель". Это - краткий рассказ современника
В этот период на "Скифскую историю" обратил внимание Н. И. Новиков и дважды (в 1776 и 1787 гг.) опубликовал ее. В обращении "К читателю" он пометил дату составления книги, назвал Андрея Ивановича Лызлова стольником и упомянул о списке, с которого сделана копия. Издатель сообщает, что "труд Лызлова давно уже писателями Российской истории похвален и уважаем". Он включил имя историка в свой "Опыт исторического словаря о российских писателях" (СПб., 1772, с. 132).
На рубеже XVIII и XIX вв. "Скифской историей" заинтересовался собиратель рукописей граф Н. П. Румянцев. О книге Лызлова он вел переписку с Н. А. Мурзакевичем - историком Смоленска. Последний подверг сомнению сведения Н. И. Новикова о Лызлове, приведенные издателем в предисловии к "Скифской истории". Воронежский историк Е. Болховитинов, также поддерживавший контакт с Н. П. Руманцевым, внес в литературу ошибочное утверждение Мурзакевича о том, что Лызлов был смоленским священником, и неверную дату составления книги (1698 гг.). Эти ошибки повторили А. Старчевский, Г. Геннади и др. 32
Во 2-й пол. XIX - нач. XX в. сочинение Лызлова упоминалось в библиографических указателях и некоторых капитальных исследованиях, а также в краеведческой литературе.
Археолог-любитель полковник А. А. Мартынов в 1842-1847 гг. составил "Записки о местностях в Войске Донском и вещественностях, там открытых" ("Дон". Новочеркасск, 1887. No 7-9, 12), в которых пытался толковать отдельные места "Скифской истории" в плане исторической географии.
Первым более подробным описанием одного из списков "Скифской истории" был обзор П. А. Преображенского, помещенный за подписью "П. П." в "Приложении к Отчету Самарского городского публичного музея за 1902-1903 гг." 33. Автор сообщает о приобретении списка "Скифской истории", ссылается на упоминание о ней в библиографических справочниках и делает попытку оценить положительные и отрицательные стороны книги А. И. Лызлова. Он отмечает описание в ней стран, прилегающих к Азовскому и Черному морям, подчеркивает ценность этнографических сведе-{388}ний в "Скифской истории", приведение автором "живых и ярких" военных деталей.
Вместе с тем автор обзора упрекает Лызлова в излишней зависимости от источников, изложении мистических преданий о происхождении народов, приведении чудес и знамений и заключает, что "Скифская история" - образец "нашей первобытной, наивной и некритической историографии".
Дискуссия о материалах книги и ее авторе, разгоревшаяся на страницах журнала "Книжных магазинов товарищества М. О. Вольфа известия по литературе, наукам и библиографии" (СПб., 1902, No 12; 1903, No 1-7), свидетельствует о том, что и в нач. XX в. трудом Лызлова интересовались многие любители истории.
В советское время к книге Лызлова неоднократно обращаются туркологи, историографы, источниковеды и др. 34 Так, С. А. Семенов-Зусер считает, что это произведение, хотя и "пестрит неточностями, тем не менее представляет значительный интерес как первая попытка систематизировать материалы и источники о древнейшем периоде истории России" 35.
На роль "Скифской истории" в русской ориенталистике неоднократно указывал в своих исследованиях Н. А. Смирнов (Россия и Турция в XVI-XVII вв., с. 47; Очерки по истории изучения ислама в СССР. М., 1954 и др.).