Скинхед
Шрифт:
Я приглаживаю свою шевелюру. Мне говорят, что я за лето тоже повзрослел, в плечах раздался и вытянулся. Хорошо бы еще от этих прыщей дурацких избавиться. Мало было веснушек, так еще прыщи повылезали, хорошо хоть на лбу, я их под челкой прячу. А что вот с рыжими волосами делать - ума не приложу. Мама говорит, что когда ее сыночек появился на свет, то его солнышко поцеловало, вот поэтому я - рыжий. Но я все равно считаю себя шатеном. А за "рыжего" могу и по роже дать. Шрам через всю бровь я заработал в прошлом году, как раз отстаивая право называться шатеном. Я дотронулся до шрама, и в этот момент Федька хлопнул меня по плечу.
– Привет, Тёма, - он протянул
– Привет! - я хлопаю по его пятерне.
Он тычет меня локтем в бок и тянет в ближайший угол.
– Ты чего? - удивляюсь я. Федька ведь не красна девица, чтобы с ним по углам прятаться. Именно эту мыслю, я и пытаюсь довести до его тупой башки.
– Да подожди ты, разговор есть, - он отмахивается от меня, зыркая глазами по сторонам.
– Смотри, - и он протянул мне измятый листочек. Эка невидаль. Таких листовок сейчас на каждом углу пруд пруди. Нашел чем удивить - "Россия для русских" - на всю страницу огромными черными буквами. Конечно, для русских, а для кого же еще? Ерунда какая-то.
– Ты знаешь, войну-то мы выиграли еще в сорок пятом: где ж мы теперь эти листовки распространять будем? - я его всегда подначиваю, он уже и не обижается, знает, что я балагур.
– Тём, кончай шутить. Слушай, что я тебе скажу: эта листовка - наша работа. И это еще не все. Не веришь - пойдем сегодня к нам в штаб.
– А что за ребята-то? - я Федю еще в таком восторге не видел. Штаб - это звучит круто, если, конечно, он не привирает.
– Классные пацаны, тебе они понравятся. Ну что, пойдешь со мной? Я тебя с нашим учителем познакомлю, не чета нашим маразматикам - десантник, настоящий батя!
И он пропел: "Вперед, батяня! Вперед, комбат!" Это уже было интересно, если, конечно, Федькина экскурсия не закончится сбором подписей под каким-нибудь патриотическим воззванием, призывающим беззаветно любить Родину, потому как эта святая обязанность, долг и честь каждого сознательного гражданина. Особенно, если у него ноль шансов стать студентом МГИМО и стопроцентная вероятность оказаться после школы в солдатской казарме, где-нибудь на острове Врангеля.
Впрочем, Федя сейчас отходит куда-то на второй план, ибо мимо нас проплывает Ира…
* * *
Хороша Даша, да не наша. С таким личиком, да и фигуркой - прямой путь на конкурс красоты, чтобы стать "мисс Россия". Знает себе цену, потому и задавака. За Ирой вся школа ухлестывает, а она всех держит на дистанции, видно принца на белой кляче ждет. Я с ней, конечно, не прочь бы познакомиться поближе, только шансы мои - один к миллиону. Интересно, она хоть имя мое знает? Ира на год младше меня, в десятом классе учится. Если бы я набрался храбрости хоть раз в жизни подойти и заговорить с ней, может, она и ответила бы мне. А может, и нет. На фиг ей такой лузер, как я? И не красавец, и одеваюсь - так себе - потертые джинсы, кроссовки с толкучки, может польские, а может китайские, а скорее чертановские. За ней в школе самые крутые перцы увиваются. Вон, парень в черной кожаной куртке, который нынче приелдыревается к ней - Петр из параллельного класса. Так его привозят и увозят на собственной иномарке. У него папаша не простой, а крутой бизнесмен. А я, если и принц, то безлошадный. С другой стороны, какого лешего она мне сдалась? Вечно ходит с задранным носом. Хотя с такой тугой обтянутой грудью, отчего бы не задираться. И ножки - что надо. Эх, вот бы мне с ней на полчаса в классе остаться наедине. Я бы ее… Размечтался однако… Раскатал губы, пора б закатывать обратно.
Тут она повернулась к Петьке и что-то залопотала. Он, пожав плечами
* * *
Сегодня маме повезло - она застала меня дома. Стало быть, нужно быстро накрыть на стол, чтобы мы поужинали вместе. Она у меня как маленькая, даже кушать ей нравится со мной. А по мне лишь бы жрачка была, а уж слопать одному ли, хором ли - все равно. Наконец, она бросает пельмешки в кипящую воду, и у меня от одного запаха текут слюнки, целый день трескаю все, что в холодильнике лежит, а все равно кушать постоянно хочется. У меня желудок бездонный, мама шутит. Мы с ней садимся за стол, я включаю телик, переключаю на футбол, как раз "Спартак" - "Динамо" будет играть, полюбуюсь классной игрой, поору, поболею. Мы обычно с Федькой ходим на стадион, если есть билеты или рядом тусуемся, если самых дешевых нам не досталось, а тут у него дела поважнее, что может быть важнее футбола? Но в этот момент раздается звонок в дверь. "Кто бы это мог быть?", - читаем мы друг у друга в глазах. Вроде никого в гости не приглашали. Материнский оклик возвращает меня к действительности:
– Может, все-таки пошевелишься и откроешь?
– Только сел пожрать, остынет же, - мне двигаться с места не хочется, наверно, кто-то из соседок заскочил к ней, вот пускай и общается сама.
Этот аргумент действует на нее безотказно - как же, растущий организм ее сыночки должен получать горячую пищу хотя бы раз в день. Она со вздохом скрывается в глубине коридора. Скрежет ключа в давно несмазанном замке и скрип нашей хлипкой двери. Я прислушиваюсь к дальнейшему шуму. Блин, неужели? Вскакиваю из-за стола, тарелка с пельменями взвивается в воздух вместе со мной, нет, не суждено мне, хотя бы раз в день, принимать горячую пищу. В дверях - худшее, что может ниспослать судьба - мой папаша - никому не нужный спермодонор. Конечно, он под градусом, причем градус зашкаливает за сорок. И бесконечно усталый голос матери:
– Олег, ты же мне обещал, что не будешь являться сюда пьяным. Зачем ты пришел? - она готова расплакаться.
Да, пожалуй, было бы лучше мне самому подняться - дверь этому уроду точно б не открыл. И мне не пришлось бы лицезреть это жалкое явление пародии на человека. Но папаня уже давно не возникал перед нами и мы уже решили, что он небось в очередной раз мотает срок, и теперь до нас ему не добраться. Ан-нет, явился. А мама, как всегда впустила его в дом, потому что знает - иначе он примется поливать ее матом в подъезде, а ей неловко перед соседями - и за себя, и за него, несчастного.
– Ты бы мне немножко рубликов подкинула. Не жмись, я верну. Скоро. С зарплаты, - он просительно смотрит на маму. Мне становится противно, представляю, каково сейчас маме.
– С какой зарплаты? С той самой, с которой алименты уже лет десять не платишь? - мама заводится с пол-оборота, неудивительно от одного вида такого, как он, у любого крыша поедет. - Ты же мне до сих пор должен! Как тебя ноги к нашей двери снова принесли?
– Зачем тебе деньги, стерва? - он с места пускается в карьер.