Скитальцы (цикл)
Шрифт:
— У вас товар, у нас… — и вдруг подхватил девочку на руки и закинул к себе на плечо, не выпуская при этом связки дохлых змей.
— Мама! — сдавленно крикнула Гарра.
Старик повернулся, и, рассеянно поглаживая девочку по спине, пошёл прочь. Молча рванулась мать — муж и сыновья одновременно в неё вцепились.
Руал стоял у стены — бесполезный, бессильный, чужой.
Младший сын плакал в углу. Он рыдал всю ночь, безутешно, горько, то затихая, то снова без остатка отдаваясь
Старший сын поднялся наверх, и из его комнатушки не доносилось ни звука.
Гаран ходил по дому, заламывал руки, иногда пытался обратиться к Руалу с бессвязной, бессмысленной речью. Руал опускал глаза.
Женщина Лита, жена Гарана, сидела за пустым столом, глядя прямо перед собой и не слыша длинных, ласковых трелей ни о чём не подозревающего сверчка.
Догорели свечи, побелели щели в наглухо закрытых ставнях и, наконец, узкими лучиками в дом пробилось восходящее солнце.
— Бабы, — сказала женщина. Это было первое её слово за всю ночь.
Встрепенулся Гаран, осторожно коснулся ладонями её плеч:
— Поспи, Лита… Поспать надо…
Она отшвырнула его руки. Тяжело поднялась, обвела красными сухими глазами рыдающего сына в углу, мужа с трясущимися руками и прислонившегося к стене Ильмарранена.
— Вы отдали её, — сказала она без всякого выражения, голос её был подобен деревянному стуку. — Вы отдали её.
У Руала волосы зашевелились на голове от звука этого голоса.
С новой силой зарыдал мальчишка. Гаран болезненно кривил рот в ещё более поседевшей за ночь щетине:
— Это… Это будто бы смерть, ну как не отдать… Как смерти можно не отдать? Это… Ты потерпи, Лита… Потерпи.
Жена перевела на него тяжёлый, остановившийся взгляд.
— Отдали, — сказала она снова. — Вы все отдали её.
Гаран грохнулся перед ней на колени:
— Так ведь нельзя было, нельзя было… Не отдать… Никто в мире не отнимет у него… Никто… Подумай, что он сделал бы… С нами сделал…
— Гарра, — медленно сказала женщина.
И Гаран разрыдался тоже, и Руал вышел, чтобы не слышать этого и не видеть.
Во дворе светило солнце, у калитки переминались с ноги на ногу, горестно кивали, перешёптывались любопытные. Завидев на крыльце Руала, жадно кинулись к нему, обступили, чуть не отдавив ноги:
— Забрал? Унёс, да? А змеи были?
— Гарра, вот ужас-то…
— Сколько ей? Десять? Одиннадцать?
— Лита убивается, верно…
— Парень, ты сам видел?
— Парень, пойдём, закусим, поговорим… Расскажешь, как было.
— Людочки, значит, он мою-то девку не тронет уже?! О-ой!
Его тянули за рукав, заглядывали в глаза, переспрашивали что-то друг у друга, возбуждённо галдели вполголоса, то и дело оглядываясь на онемевший от горя дом с наглухо закрытыми ставнями. Руал оторвал от своей
Лита сидела по-прежнему прямо, смотрела иссушенными глазами в стену напротив и мерно повторяла:
— Отдали. Вы отдали. Вы отдали её.
Гаран, завидев Руала, кинулся к нему, как к спасителю:
— Она помешалась, — твердил он в ужасе, сам сейчас похожий на помешанного.
Невпопад вскрикнул сверчок.
Женщина вздрогнула, медленно, как кукла, повернула голову и взглянула в глаза Руалу. Ильмарранена будто ударили в лицо.
— Вы отдали её! — сказала женщина. — Её не вернуть.
— Да, её не вернуть, Лита! — захлебнулся Гаран за Руаловой спиной. — Я не маг и никто здесь не маг, и её не вернуть, ты потерпи, ты свыкнешься…
Женщина так же медленно отвернулась, а Гаран всё причитал:
— Я же не маг… Никто её не вернёт, это не под силу… Не маг я, небо… Ну за что… Я не могу, я не маг…
— Я — маг, — сказал Ильмарранен.
Стало до невозможности тихо. Лицо женщины, застывшее, как маска, дрогнуло. Быстро задышал Гаран:
— Парень, ты что… Спятил? Кто — маг?
— Я, — сказал Руал.
Он ненавидел себя. Он проклял себя страшным проклятием. Он просил у неба одной милости — скорой смерти от руки колдуна. Только бы не новые мучения в обличье полочки для обуви.
Он проклинал себя, шагая улицами посёлка в сопровождении притихшей толпы. То и дело кто-то говорил громко: «Не пускайте его! Всем будет хуже!» Но впереди шли Гаран и Лита, и никто не решался заступить им дорогу.
Потом толпа отстала, и отстал Гаран, и Лита указала Руалу путь к пещере колдуна. Дальше он пошёл один — пошёл узкой, неровной дорогой, поросшей крапивой с обочины до обочины.
Эта нехоженная и неезженная тропа обрывалась у входа в пещеру — вернее сказать, пещера поглощала её своим разинутым беззубым ртом. Руал постоял, обозвал себя безмозглым выродком и шагнул вперёд.
Ни одной мысли не приходило ему, ни одной спасительной мысли. Внутри пещеры, в двух шагах от входа, он наткнулся на добротную тяжёлую дверь с железной ручкой.
Приложив к двери ухо, он расслышал тихое металлическое позвякивание, будто хозяйка помешивала деревянной ложкой в медном котле. От этого позвякивания по спине продирал мороз.
Руал мучительно задумался — что он сделал бы, будь он магом? Что он сделал бы сейчас?
На секунду ему увиделось, как огромная, покрытая бронёй рептилия сносит с петель колдунову дверь, врывается вовнутрь, прижимает старикашку к полу, освобождает Гарру… Нет, девочка бы испугалась. Если, конечно, она ещё жива.