Скиталец
Шрифт:
— Ну я имею в виду, что он принес клятву верности императору…
— Ф-фу, ну что ж ты меня так пугаешь!… Так бы и сказал, что это все формальность.
— Я этого не знал. Формальность, значит? Хороши формальности. Ричард обещал платить своему сеньору по пять тысяч фунтов золотом ежегодно! Да еще за себя сто тысяч марок серебром.
Дик вздохнул. Он напряженно следил за дорогой, извивающейся по долине, — двое мужчин пока еще ехали по склону холма, — пока не заметил, что Серпиана возвращается. Она скакала одна, судя но всему, невредимая и спокойная. Герефорд перевел взгляд на друга.
— Сумма,
— А за короля надо платить еще меньше, чем за землекопа. Он же никакой пользы не приносит!
Молодой рыцарь расхохотался:
— Ну скажи это королю.
— Хе… Ну вот, пока Ричард в Вормсе торговался, Иоанн тоже времени не терял. Он уговаривал всех, кого мог, присягнуть ему на верность, признать его королем.
— Ну и?
— Большинство, конечно, отказалось. Можно даже сказать, подавляющее большинство. Зачем, мол, им сдался этот хилый Иоанн? Кумиром большинства является все-таки Ричард — ну тех, кого он еще не успел оскорбить. Так что Иоанн понял: без договора с Филиппом-Августом не обойтись. Но, говоря по совести, этот договор ведь ничего не стоит. Иоанн не король и королем не будет, пока жив его брат. Но он тем не менее поклялся жениться на
Алике Французской и уступить Филиппу-Августу изрядную часть Нормандии, Тур, Лош, Амбуаз, Монтришар…
— Остановись! Я уже понял, что принц просадил почти все французское наследство.
— Ничего подобного. Аквитанию он сохранил неприкосновенной. Правда, очень странно бы выглядело, если б Иоанн отдал ее, а Француз забрал, коль скоро еще жива Альенор, принесшая Аквитанию в приданое своему мужу, Генриху.
— Но остальное принц отдал…
— А куда ему деваться? Младший брат пленного короля уже вляпался в измену по самые уши. То, что я рассказал, — еще не все. Ведь в Англии остается королева Альенор. Хотя англичане ее и не любят, сторонники у нее есть. А также армия и средства… Все-таки она не объявляет себя королевой в обход законного правителя, не перетягивает одеяло — она просто регентша и ничего больше. Многим это нравится. Так вот, Иоанну приходится и с нею воевать. А сторонников мало. Поэтому полгода назад он передал солидную сумму Гвиннедскому дому Ллевеллина.
— Валлийцу?[19]
— Да. Поскольку королева Альекор сдаваться не собиралась и не собирается, принц решил занять ее восстанием валлийцев под предводительством Ллевел л и н а.
— А тот и рад стараться.
Трагерн неодобрительно покачал головой:
— Я вижу, тебе не нравятся валлийцы.
— Да мне до них, откровенно говоря, нет дела. Но как здравомыслящий человек, родившийся на Британских островах, я не рад, что на землях моей родной страны идет война. А тут еще и валлийцы ввязываются…
— Ах, как возвышенно! Сам-то ты кто? Солдат, только что высокопоставленный…
— О чем спор?
Серпиана осадила коня рядом с ними, и жеребец, красуясь, встал на дыбы. Дик дернулся к ней, но девушка сидела в седле как влитая.
— О валлийцах, — проворчал Трагерн. — Они сражаются за свою независимость. Англичане ведут себя так, что валлийцы готовы на все, только бы избавиться от английской угрозы…
— Скажи, друг мой, а почему они сражаются за независимость па чужой территории? Это уж, извини меня, называется вторжением. Пусть даже его осуществляют
— Сам ты дикарь! — разозлился друид. — На себя посмотри!
— Только не подеритесь, ладно? — Девушка озабоченно поглядывала то на одного, то на другого спорщика.
— Что ты так кипятишься? Ты что, валлиец?
— Какая разница? Все люди — братья!…
— Еще есть сестры…
— …И не тебе обзывать валлийцев дикарями. Сами вторгались и в Гвиннед, и в Гламорган…
— Лично я никуда не вторгался.
— Хватит! — вмешалась Серпиана, вклинившись между ними. Как-то незаметно путники остановились посреди дороги, выясняя отношения, и итальянец, неторопливо проезжавший мимо на телеге, посмотрел на спорщиков с пониманием. — Хватит развлекать местное население.
— Да уж, без пива тут не обойтись, — проговорил удивленный Дик, — Ладно, я вовсе не хотел обидеть тебя или валлийцев. Я, говоря по чести, уважаю Ллевеллина. Он отличный воин. А теперь расскажи, чем все закончилось. Валлийцам удалось справиться с королевой и ее приверженцами?
— Нет, — сердито ответил хмурый Трагерн. — Их слишком мало, да и организованы они были кое-как. В общем, из их похода ничего не вышло. Впрочем, может, оно и к лучшему. Принц, конечно, обманул бы Ллевеллина. Попользовался его помощью, а потом выждал момент — и ударил в спину. Так что война быстро прекратилась и валлийцы ушли обратно.
— Ну и слава богу…
— Ты думаешь, твоим ненаглядным англичанам сразу стало легче жить? Ошибаешься. До сих пор по всей Британии собирают деньги на выкуп. И простолюдинов твоих обирают до нитки.
— Почему это они мои?
— Да успокойтесь вы оба! Хватит спорить!
— Обирают, оно и понятно. Их всегда обирают.
— Знаешь, как легче всего определить, в меру ли обирают пейзан или нет? Посмотреть, сколько в стране развелось грабителей и убийц. Сейчас в лесах тесно от разбойников, и все норовят пограбить — все равно кого…
Дик покачал головой. Больше всего он хотел закончить затянувшийся спор, поскольку друид раскипятился не на шутку, а ссориться с ним молодой рыцарь не собирался. Он развел руками и примирительно сказал:
— Значит, надо вызволить короля поскорее, до того как будет внесен выкуп. Деньги, по крайней мере, останутся в Англии, и король сможет употребить их на что-нибудь полезное стране. Например, на постройку крепостей.
Трагерн отвернулся и на друга не смотрел. Но и спор продолжать не рвался. Наверное, тоже не хотел ссориться.
— Поехали, — сказала Серпиана, и они продолжили путь.
В Риме императора не оказалось, и слухи подтверждали сведения торговца зеленью — Генрих VI находился в замке Нойшванштайн, но собирался в Вормс, и туда же съезжалась почти вся знать Священной Римской империи. Очевидно, предполагалось заседание большого сейма, иначе зачем бы знати беспокоить себя переездами? Что за вопросы должны решать на сейме, никто не знал — крестьяне и торговцы, у которых путники могли об этом спросить, такими пустяками не интересовались. Они знали, что, сколько бы знать ни заседала на сеймах, жизнь легче не становится. Только новые налоги назначают. А любой здравомыслящий человек больше всевозможных налогов и поборов ненавидит только новые, не освященные многолетними традициями налоги и поборы.