Скиталец
Шрифт:
— Какую ерунду ты говоришь! Деньги уже собраны. Они мои. Никому из пейзан не нужно знать, что выкуп останется у меня. Я найду, куда пристроить эти деньги. — Львиное Сердце покачал головой. — Ты умный мальчик, Герефорд, но тебе еще учиться и учиться. Запомни: смердов жалеть нельзя. И нельзя, чтобы они становились слишком сытыми. Будучи голодными, они тратят все свои силы на то, чтобы изыскать способы пропитания. Насытившись же, они начинают требовать странного — свободы и даже, черт побери, равенства. Это уже ересь. Ты, как образованный человек… Ведь ты грамотный, даже, кажется,
— Знаю.
— Вот, образованный. Ты должен знать, что свобода и равенство — это ересь. А первая задача господина какова? Правильно, заботиться о своих слугах. У них в головах не должно появляться ни единой мысли, способной загубить их душу. — Король любовно огладил крышку сундука. — Кроме того, они привыкли платить налоги. Их удивит, если с них не потребуют денег на войну с Францией, на празднование возвращения короля. Пейзанам вредно удивляться.
Дик нагнулся и поднял мешочек с золотом. Он был тяжелый, как корабельный якорь.
— Государь, не надо денег. Я хочу просить вас о другой награде.
— Какой?
— Отпустите меня.
Брови правителя Англии поползли наверх, под самую челку, неровно обрезанную антверпенским цирюльником.
— С чего это вдруг? Хочешь заняться своим графством? Я прикажу своим людям все сделать за тебя, не волнуйся. Даже доходы станешь получать. Не с этого года, но со следующего.
— Ваше величество, дело не в доходах. Дело в том, что мой враг похитил мою невесту. Я должен спасти ее.
Ричард усмехнулся в бороду. В усмешке была доля высокомерия и снисходительности старшего к младшему, еще ничего не понимающему в жизни. Но не только это. Очень глубоко в душе Плантагенета дремал тот мальчишка, который заслушивался историями об Артуре, короле Британии, и рыцарях Круглого стола. Прежнее увлечение не прошло даром. В глубине души короля вместе с чувством справедливости дремало восхищение рыцарскими принципами и красотой рыцарских подвигов. Числу женщин, которых Ричард попробовал за свою жизнь, он потерял счет так давно, что далее не помнил, вел ли его. Но следы романтических представлений о рыцарской любви и верности даме остались.
Он немного подумал:
— А не проще будет выбрать другую невесту?
— Другая мне не нужна.
— Кто ее похитил? Требуют выкуп? Может, я смогу уладить это дело?
— Нет, государь. Это не кто-то из сильных мира сего и не из-за выкупа. Я и сам не знаю, из-за чего.
— Да знаешь, наверное. — Львиное Сердце снова усмехнулся, на этот раз понимающе. — Я помню, какая она у тебя красавица. Вот увидишь, когда ты ее найдешь, она уже будет чьей-нибудь женой. Приданое у нее богатое?
— Ну как посмотреть.
— Но есть? Хоть какое-то?
— Какое-то… Есть.
— Ну вот.
— Государь…
— Ладно, ладно… Ну что ж, посмотрю, как Англия подчинится моей законной власти, и, глядишь, в самом деле отпущу тебя. Но смотри, чтобы вернулся!
— Да, государь.
Пир на кораблях получился бедноватым — готовили в спешке. Подавая на стол, слуги то и дело обнаруживали, что не хватает того, сего, но ничего уже не могли поделать. Сеньорам пришлось обходиться без горчицы, свежих
Король усадил Герефорда поближе к себе, и природным графам и герцогам пришлось примириться с тем, что выскочка так обласкан. Король ясно выразился — он желал почествовать верного слугу. А если король чего-то желал, спорить с ним было опасно. Никто и не спорил. С Диком пытались беседовать о походе на Восток. Молодой рыцарь отвечал неохотно, и его скоро оставили в покое. Молчание королевского любимчика устраивало всех.
Пожалованный мешочек Львиное Сердце так и не забрал назад. Он считал золото самой главной в жизни вещью и потому стоял на своем: нет лучшего способа вознаградить своего вассала, коль скоро сделать это очень хочется. Дик отнес раздувшийся кошель к своим вещам и перед пиром заглянул внутрь. Ему стоило большого труда пересчитать имеющиеся там деньги, но в результате его усилий получилась совершенно запредельная сумма в две с половиной тысячи золотых. Пришлось пересчитывать. Вторая цифра отличалась от первой только на три монеты, так что Герефорд бросил это бестолковое занятие и запихнул золото обратно в мешок.
Даже если он подсчитал неверно, подаренного золота хватит, чтобы собрать целую армию наемников и взять пожалованное графство силой, коль скоро законный владелец не смирится с решением короля и не захочет его отдавать… Дик покачал головой.
Но тем лучше. Если его невесту увез к себе Далхан, вряд ли удастся обойтись без армии. А где армия, там нужно золото. Золото — оно везде ценится, что бы ни было отчеканено на металлических кругляшках. Молодой рыцарь слегка воспрянул духом и покосился на короля. Но тот, уплетая жареного поросенка, не обратил внимания на взгляд своего любимчика. Отпускать его сейчас и немедленно он не собирался.
Отпраздновав, король скупой рукой одарил своих баронов и купца Алена Траншмера (довольный и тем, что ему перепало, торговец поспешил отплыть) и, окружив себя жиденькой армией — прибывшие с ним, гвардия его матери да несколько лесничих из Сандвича и Дувра, — отправился в глубь страны. Он уже прикидывал, как будет выстраивать свою пехоту из полусотни разрозненных гвардейцев, как поставит в засаду в ближайшем леске свою конницу — Двадцать одного рыцаря, а сзади армию будут поддерживать лучники — целых восемь.
Ричард Львиное Сердце был уверен, что даже в этом случае сможет показать себя.
Правда, блеснуть военным искусством ему не пришлось. Гарнизон первой же крепости Уэйверстоун оказался не готов к отражению атаки. Солдаты, валяясь на траве у ворот или занимаясь своими делами в кустах и на склонах рва, сперва просто с недоумением смотрели на приближающееся воинство, а потом стали оглядываться в поисках своих десятников, чтобы те подсказали им, как поступить. Тем временем король успел подняться на холм и, едва шевелясь в неудобных для него, но зато черненых — на его вкус — доспехах, приказал знаменосцу развернуть знамя, а гарнизону замка — сдать Уэйверстоун.