Скопин-Шуйский. Похищение престола
Шрифт:
— А что есть в лесу?! — кричал кто-то из толпы, перекрывая голос купчика. — Кору сосновую. Да?
— Надо на Ярославль иттить, — кричали с другого конца.
— Ага, тебя ярославцы с пирогами ждут.
Кто-то заметил подходивших князя с митрополитом, закричал:
— Вот пусть воевода скажет.
И по толпе пробежало искрой: «Воевода… Воевода… Воевода. Расступись!»
Толпа расступилась, пропуская к помосту князя Сеитова с митрополитом. Они вместе поднялись на возвышение. Воевода спросил тысяцкого:
— Откуда узнали о Переяславле?
— Сорока
— К купцу Данилову зять прибежал из Переяславля. Сказал: спасайтесь.
— А вы и в портки наложили?
— Так народ же, — оправдывался тысяцкий.
Сеитов подошел к краю помоста, оттолкнув купчика, молвил негромко:
— Отговорился, ступай.
Купчик быстро спустился по лесенке в толпу, смешался с ней.
— Господа ростовцы, — начал говорить Сеитов, дождавшись относительной тишины. — И не стыдно вам будет бежать от переяславцев? А? Это как же? Великий Ростов побежит от какого-то вшивого Переяславля.
— Так с имя же войско царя Дмитрия, — крикнули из толпы.
— Не царя, а вора Тушинского, господа ростовцы. Тем более позорно перед вором показывать тыл. Али вы забыли, где у копья убойный конец, или не знаете, с какой стороны заряжается пищаль, как истягивается лук со стрелой? Наконец, вспомните, кто я таков в вашем городе? Может, вы думаете, что вас на бегство благословит преславный митрополит Филарет? Так нет же. Только что митрополит благословил меня на ратоборство с ворами, и я поведу ростовских мужей на мужское дело. Мы встретим врагов в поле и победим, а если умрем, то с честью.
К концу речи воеводы площадь совсем затихла, и Сеитов, почувствовав перемену в настроении толпы, закончил приказом коротким, не терпящим и намека на возражение:
— Завтра мы выступаем, тысяцкому и сотникам озаботиться вооружением людей. Святой отец Филарет благословит нас на подвиг.
Назавтра, когда на площади собралось ростовское воинство, митрополит со всем клиром отслужил торжественный молебен, прося у Всевышнего удачи ростовскому полку. Сразу же после этого рать выступила в сторону ненавистного Переяславля-Залесского. Женщины, отирая слезы, с грустью провожали мужей, мальчишки бежали за полком до околицы. И еще долго махали с бугра вслед уходившим отцам.
Отойдя с войском несколько верст от Ростова, воевода решил устроить засаду и остановил полк. Собрал сотников для совета.
— Я думаю, сильно от города нам отдаляться нельзя, не дай Бог, они пойдут другой дорогой. Кто же тогда защитит Ростов?
Все согласились: действительно город теперь беззащитен, надо быть к нему ближе. Выбрав широкую прогалину, стали окапываться, в лесу рубили деревья, заваливая, загромождая стволами и кольями дорогу на подходе к прогалине.
Зарядили пищали и пушку, которую установили прямо на дороге, огородив ветками.
Князь отправил по Переяславской дороге разведчиков.
— Встретите их — немедленно назад да постарайтесь не объявляться им или того хуже в плен угодить.
И стали ждать. Весь день никто не появлялся. Ночью воевода не разрешил разжигать костры.
— Обойдетесь сухомяткой.
И ночь прошла в ожидании. Назавтра многие начали сомневаться:
— Да придут ли они? Может, и не думают?
Третьяк Сеитов кивал на Назарова, вот, мол, его спросите.
— Обязательно будут, — говорил Илья. — Если б не собирались, разве б я стал к вам скакать. Толи мне другой заботы нет. — И зять купеческий подтвердил:
— Переяславцы хотят взять на щит Ростов, отмстить за все прошлые обиды.
— Ты гля, с больной головы на здоровую, — возмущались ростовцы. Вражда между этими городами, зародившаяся несколько веков назад еще при удельных княжествах, не утихла и поныне. Не оттого ли они и разных царей признавали: переяславцы — Дмитрия, ростовцы — Василия?
Ожиданье — тягуче, ходьба — бегуча. Утомились ростовцы ждать и тогда уж, когда и ждать перестали, прискакали разведчики с тревогой: «Идут!»
Завалы из свежесрубленных деревьев могли помешать коннице или обозу с пушками, но не пехоте.
Лисовский, догадавшись, что враг близок, сразу распорядился коннице свернуть в лес и обойти препятствие.
— Ударите им с тыла, — наказал он казачьему атаману. — Пехота идет прямо.
Едва там в зелени завалов замелькали головы переяславцев, рявкнула ростовская пушка и тут же затрещали ружейные выстрелы. И теперь, как ни странно, именно завалы служили переяславцам хорошей защитой. «А-а черт, — изругал сам себя Сеитов. — Не надо было делать этого». Но вслух скомандовал:
— Быстро заряжай!
На заряжание пушки да пищалей уходит слишком много времени. И поэтому едва стихла пальба, переяславцы поднялись в рост и кинулись в атаку, крича на весь лес обидное:
— Ребята, бей вислоухих лапшеедов!
Худшего оскорбления для ростовцев было нельзя придумать, и они не побежали, а напротив, двинулись переяславцам навстречу: «Сейчас мы посмотрим, кто вислоухий».
Зазвенело, заскрежетало железо, взматерились супротивники, более поминая отчего-то бедных своих матерей, наравне с чертями и другими срамными кличками.
И ростовцы выдержали первый удар, мало того, заставили переяславцев попятиться, настолько разозлили их оскорбления.
— Ага, мокрохвостые, — торжествовали ростовцы. — Так кто вислоухий?! А?
Но тут раздался тревожный вскрик:
— Братцы! Сзади!
И ростовцы увидели, что в тылу их выскочили на дорогу конные и, потрясая саблями, мчались на них.
Князь Сеитов, поняв, что это верная гибель всей дружины, скомандовал.
— Ребята, на прорыв! — и выхватил саблю.
Ростовцы прорвались, прорубившись через казаков, потеряв едва не половину своих ратников, особенно пеших. На окраине Ростова воевода, сам раненный во время прорыва, собрал уцелевших: