Скорбь Гвиннеда
Шрифт:
— Именно поэтому и я не воспользовался Порталом, чтобы свернуть архиепископу его жирную шею, — добавил Джорем. — Мало что доставило бы мне такое удовольствие, но это только все испортило бы, и для Джавана, и для всех Дерини.
— Но… не можем же мы так и сидеть сложа руки! — взорвался Джесс.
— А мы и не сидим «сложа руки», — оборвала его Ивейн. — Реван делает то, что может, и Джаван тоже. Мы все что-то делаем, Джесс… даже если пока нам чаще приходится просто выжидать. Так что… постарайся просто набраться терпения. — Она развела руками. — Мы все
— Вы сегодня были слишком строги к юному Джессу, — сказал Кверон Ивейн. Как всегда за последние дни, он застал ее перебирающей свитки и древние артефакты, что они добыли в гробнице Орина. — Что случилось? Не можете заснуть?
Со вздохом покачав головой, Ивейн взяла кольцо Орина и продела в него один из жезлов слоновой кости. Второе кольцо с той памятной ночи она носила, не снимая. Металл блеснул в отблесках свечей, когда она, держа жезл горизонтально, подтолкнула кольцо Орина, и оно закрутилось с тихим шорохом вокруг оси.
— Нет. Я не знаю, что со мной такое, Кверон. Просто какое-то странное чувство. Как будто я вот-вот найду то, что ищу, но… впервые в жизни моя сила пугает меня. Она может убить меня — не говоря уже о вас с Джоремом. Дети останутся сиротами, без отца и матери. А мы, возможно, так и не добьемся успеха. И пожертвуем жизнью впустую.
Кверон пожал плечами и с ласковой, чуть грустной улыбкой уселся напротив.
— Вы одна можете решить, приемлем ли такой риск. Если скажете да, то мы пойдем с вами до конца. Если нет, то все кончено. Я лично не собираюсь вас подталкивать ни в ту, ни в другую сторону. И Бог свидетель, Джорем тоже.
Ивейн, кивая, позволила кольцу соскользнуть на стол, и принялась бесцельно крутить в руках костяной жезл.
— Хотела бы я, чтобы все был так просто. Если бы только я могла не думать о нем, я без труда приняла бы решение. Но я не могу. — Она бросила взгляд назад, на тело отца, завернутое в саван.
— Я должна сделать это для него, Кверон, разве вы не понимаете? Даже если мы не сможем вернуть его к жизни, а просто отпустим душу на волю, мы должны попытаться.
— Но ведь он сам выбрал такой путь, Ивейн, вполне сознавая возможные последствия. И не думаю, что он бы желал таких жертв с вашей стороны…
— Не говорите мне о жертвах! — взорвалась она. — Это он пожертвовал всем, в надежде, что я сумею вернуть его к жизни, к незавершенной работе. Если я не сумею… Ну, разве вы согласились бы приговорить собственного отца к заточению в беспомощном теле, на веки вечные? Там не просто пустая оболочка, Кверон. — Она указала на тело жезлом. — Вот тело Райса — оно пустое. Я не могу ничего с этим поделать, и я это принимаю. Я и не пожелала бы вернуть его душу обратно, ибо эта часть его существования завершена. Кроме того, частичка Райса всегда со мной, и пребудет со мной, пока не придет конец моему телу, и мы с ним вновь не станем одним целым.
— А Камбер, значит, не с вами? — негромко спросил Кверон.
— Нет, не в этом смысле. Это одновременно и слабее, и гораздо острее. Порой кажется, будто он совсем, совсем рядом. Но между нами туман, и я не могу через него пробиться. Это не та вуаль, что разделяет миры. Видит Бог, сквозь нее мне порой удавалось заглянуть.
С ласковой улыбкой Целитель коснулся ее запястья.
— Почему бы вам не поспать немного, Ивейн. Вы совершенно истощены. Сколько вы, вообще, спали с той ночи, когда видели принца Джавана?
— Не очень много. — Она тоже улыбнулась в ответ и накрыла его руку своей ладонью. — Но я пока еще не готова лечь, и нечего пытаться обмануть меня вашими целительскими фокусами. Не забудьте, я ведь была женой Целителя.
— Да, и он был лучшим Целителем, чем мне когда-либо суждено стать. Но скажите, вы намерены перечитать сегодня все свитки?
— Простите, Кверон. — Она опустила глаза, стыдясь своей резкости. — Нет, конечно, нет. Я просто хотела проверить пару мест.
— На полчаса работы? — предложил Кверон.
— Не больше, обещаю.
— Хорошо. — Похлопав ее по руке, Кверон со вздохом поднялся. — Добрых вам снов, когда ляжете. И не забудьте — полчаса.
— Полчаса, — согласилась она.
Когда он ушел, несколько минут она рассеянно смотрела на свечу, затем вновь вернулась к рассыпанным на столе свиткам. Большая часть еще оставались в защитных футлярах, обвитых разноцветными Лентами, на которых тайнописью было выведено их название: Протоколы Орина. Ответы, наверняка, были в одном из них. Вот только в каком?
Не в Зеленом, он имел отношение к Целительству. Не в самом основном Алом, где содержались подробнейшие указания к чтению мыслей, установке защит и сооружению Порталов. Желтый — также маловероятно, хотя заклятья, содержавшиеся в нем, и имели отношение к смерти: как принять облик умершего, как прочитать его воспоминания и принять в себя память. Но Камбер ведь не мертв, она была уверена в этом.
Возможно, тогда Синий — к которому она совсем недавно получила доступ? Но хотя Кверон обнаружил там много полезного о блокировании способностей и смог передать это Тавису с Сильвеном, Ивейн все эти сведения были совершенно бесполезны — равно как и изучение звезд и луны.
Тогда оставался Черный Протокол, чьими советами они пользовались не раз, когда нужно было придать мертвецу чужой облик… но опять же, Камбер ведь не умер! Исходя из этого, совершенно бесполезен будет описанный здесь обряд воскрешения трупа — хотя по теме это ближе всего. Кроме этого, Черный Протокол касался вызова разных потусторонних существ, — практика весьма опасная как для вызывающего, так и для объекта внимания этих существ, а потому Ивейн никогда в эти дебри не углублялась.
Вздыхая, Ивейн развернула Черный Протокол, пробежала взглядом содержание и наконец отложила свиток в сторону. Оставалась последняя возможность: Codex Orini. На него она возлагала большие надежды, уповая на то, что там содержатся рабочие заметки Орина. Однако оказалось, что там, по большей части, речь идет лишь о медитации и о трудной и весьма малоизвестной эзотерической дисциплине, именуемой иногда Общением со Святым Ангелом-Хранителем. В иных обстоятельствах эта тема надолго приковала бы к себе ее живейшее внимание — и отец бы очень обрадовался находке, — но, к несчастью, к ее нынешней проблеме то не имело ни малейшего отношения.