Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности
Шрифт:
– Не знаю. Ростокин вам бы ответил, а у меня другие интересы. Вернемся к основной теме?
– С удовольствием. Прежде всего, я вас сюда не заманивал. Слышал от Ростокина много лестных слов в ваш адрес и сожалел, что вы не входите в наше сообщество. Многие проблемы были бы решены еще до своего возникновения…
– Так отчего же не обратились? Не исключаю, Игорь сумел бы меня убедить поработать с вами.
– Была такая мысль. Но сам Игорь и отсоветовал. Думаю, просто не хотел вовлекать вас в лишения и тяготы. А может, какими-то другими мотивами руководствовался. У него и спр'oсите. Зато когда вы сами возникли на моем мониторе, я случай упускать не стал. Тем более обстановка, по сравнению с прошлыми годами,
– Годами? Игорь отсутствует чуть больше полугода…
– Видите, как интересно, – без выражения сказал Антон. – А в нашем мире и нескольких соседних он суммарно прожил около четырех лет. Да и с вашим временем не все так однозначно. По одному счету от момента возвращения Игоря со звезд прошло меньше четырех месяцев, а по вашему личному – больше полугода. Может такое быть?
– Ну, в релятивистском смысле может. В пределах Земли – вряд ли.
– И тем не менее. Потом сядете с Игорем, посчитаете на календарике. Сейчас дело поважнее. Слушайте. В случае Замка мы имеем непредставимой (для меня) сложности искусственный супермозг, который вообразил, что он абсолютный. Разницу вы чувствуете?
– Не задавайте необязательных вопросов. Дальше…
– Я давно и определенно считался его хозяином. То есть – он был просто моим рабочим инструментом. А последнее время он начал себя вести… Понятно?
– Более чем… Вы меня для этого позвали?
– Естественно. Ни один из моих друзей с личностью Замка, который вдобавок создал себе человекоподобный эффектор под именем Арчибальд, на равных состязаться не может. Ввести во временное заблуждение, перехитрить – пожалуйста. Скажу больше – один из наших сконструировал устройство, этакий нейрошокер, позволяющий травмировать супермозг и даже – уничтожить его.
– Уточните, пожалуйста. – Скуратов искренне заинтересовался.
– Что тут уточнять? Точного механизма действия Олег мне не сообщил, да мне это и не нужно. Меньше знаешь – лучше спишь. Если грубо – электрический стул с реостатом. Дистанционный.
– Сурово. И само собой – нерационально.
– Но это же на крайний случай. Как пистолет у полицейского. Я ведь сказал – если Арчибальд выйдет из-под контроля, обычные люди противостоять ему не в состоянии. Замку подвластно время, он умеет создавать биологически неотличимые дубликаты любого человека, наводить галлюцинации какой угодно степени сложности и достоверности. Он, конечно, запрограммирован на непричинение вреда хозяевам, только ведь понятие «вред» можно толковать очень расширительно. Ампутация ноги человеку – явный вред, но, с точки зрения хирурга, имеющего дело с газовой гангреной, – единственно возможный выход и, следовательно, максимальная польза для пациента.
– Согласен. Достаточно сложный мозг, или псевдомозг, всегда найдет массу подобных софизмов.
– Вот я и подумал, что вы, мировая знаменитость, одновременно – посторонний существующим реальностям человек, Замку неизвестный, сумеете кое-что придумать. Всех наших он знает. Уважает, моментами даже преклоняется, но в глубине своей машинной души уверен, что он – выше. Когда понимает, что это не совсем так, – приходит в раздражение. И становится непредсказуемым. Иногда это – страшно.
– Даже вам?
– Мне – тем более. Они не все знают.
– А вы – все?
– Мне так кажется. От чего и не по себе.
– Что вы хотите от меня? Конкретно. Суть задачи и ожидаемый результат…
Антон выпрямился в кресле, закинул руки за голову.
– Ничего особенного.
– Вы, кажется, все же прочли мои книги?
– А как же? И вашу нобелевскую речь проштудировал. Очень, очень интересно. Только, в отличие от ваших поклонников, оппонентов, членов Нобелевского комитета, которые все – только люди, я имею возможность посмотреть на ваши труды извне.
– То есть?
Скуратов до сих пор не догадался, что имеет дело с инопланетянином.
– Есть то, что есть. По ряду причин я встречался с представителями нескольких десятков галактических рас. В отличие от Ростокина, не сумевшего достигнуть взаимопонимания даже с одной. Он вам рассказывал?
– Да. Кое-что. Я ему не поверил.
– Ваша беда. А может быть, всего вашего человечества. Упустили шанс. Но мы удивительным образом все время уходим от темы. Это ваша профессиональная уловка?
– Нет, что вы. Само собой так складывается. Любая ваша фраза порождает веер новых вопросов, а я, слабый человек, сейчас не могу найти в себе сил, чтобы отсекать побочные линии.
– Это, наверное, потому, что вы оказались вне воздействия с детства формирующего вашу личность эгрегора.
Скуратов задумался. Мысль показалась интересной. Всего несколько часов он провел здесь, но чувствовал, как изменилось его самоощущение. И дело не в том, что новая информация обрушилась на него разнонаправленными потоками.
– Допустим. Но влияние вашего эгрегора мне тоже не слишком нравится. Я предпочитаю оставаться самим собой. Поэтому наш симпозиум прекращаю. Как бы он меня ни увлекал. Организуйте встречу с Игорем, тогда, может быть, продолжим. И никаких больше отговорок. Если это опять по какой-то причине невозможно, отпустите меня домой. Туда же – «плюс-минус десять минут». Потребуюсь – легко найдете. Нет – я просто замолкаю. Совсем. Понятно?
Скуратов вложил в свой ультиматум предельную жесткость и убедительность.
– Ах, Виктор Викторович, – с ласковым сочувствием хорошего психиатра ответил Антон. – Не такой уж благополучный рай – «химера», где вам посчастливилось жить. А меня и Ростокин, и Новиков с Шульгиным убеждали, что ничего лучшего в жизни не видели.
Однако комплексами и вы там все перегружены. Да и как иначе? Люди и есть люди. Смешно было бы вообразить иное. Вы подсознательно готовы к тому, что над вами могут осуществить насилие, физическое и интеллектуальное. При том, что у вас (на цивилизованных территориях) ровно сто тридцать лет ничего такого не случалось. В организованном порядке, я еще добавлю. Или – вы о таком не слышали. Но гены никуда не делись. Вы подкоркой чувствуете: в любой момент могут прийти ночью, взломать дверь, ударить прикладом в лицо, надеть наручники, отвезти в страшные подвалы… Как в исторических книжках описано. Так или нет? Иначе – с чего бы вам меня бояться? Ну не бояться, остерегаться…