Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Шрифт:
На них угла раствора Сашкиной пушки явно не хватало. Да чему удивляться? Ведь и они сами на единственном «Леопарде» ухитрялись уклоняться от прямых выстрелов этих же бронеходов, составлявших теперь их главное оружие.
— Сашка, слышишь? — крикнул Андрей, не вынимая рации из кармана.
— Слышу, не ори.
— Завязывай, а то опоздаешь, я сверху смотрю. Закрывай ворота.
— Понял! Ах ты, мать…
Через мощный динамик, кроме мата, примитивного по причине отсутствия времени на хорошие конструкции, Новиков услышал короткие автоматные очереди.
— Что, Сашка, что?
В ответ грохнуло, звучно и с многократным эхом. Ничем иным, как разрывом гранаты «Ф-1», это быть не
И — тишина в трубке. Глухая, полная.
— Сашка, Сашка… — кричал Новиков, как в старом кинофильме: «Звезда, Звезда, я Земля, отвечайте…» повторяла девушка-радистка.
Не получил ответа и он. Зато в окне была видна еще одна «медуза», идущая на снижение на расстоянии почти что вытянутой руки.
Вот ей он и врезал! Вышиб лобовиком флигера стекла и вдавил нужную кнопку. Не отпускал до тех пор, пока и это биомеханическое создание не шмякнулось на землю без признаков жизни.
Полвитка вверх по пандусу, и в поле зрения новая цель.
Никакой у этих мудаков реакции, совсем никакой! Бьем их, как тетеревов на токовище!
Не считая, сколько в запасе «снарядов», Андрей разнес в клочья очередную машину. И только потом увидел, что столбик указателя упал почти до нуля. Гравитоны, или как их там, кончились.
Сбегать за новыми? Прихватить ведро-другое?
Новиков сбросил с плеча ремень автомата.
Повоюем еще! Шесть магазинов, пистолет, гранаты имеются. Чтобы вниз снова прорваться — хватит. Там снова танки, флигеры… Помирать, так с музыкой. Уж не один скорпион до него жвалами не дотронется!
Он опустился на этаж ниже. Прислушался. В бесконечных коридорах, вьющихся вокруг барабана станции и пересекающих ее поперек под любыми углами, было неожиданно тихо.
Ни цоканья когтей боевых членистоногих по металлизированным и каменным полам, ни топота и тяжкого фырканья бегущих монстров. И самое главное — никаких признаков ментальных волн. Не только боевых, даже и прощупывающих.
Неужто урок извлекли? Хорошо бы, но что-то не верится.
Андрей вернулся к флигеру. Зарядов нет, так машинка еще бегает? Зачем же пешком идти?
Провел ладонью над сенсорными полями, и белая, острым концом обращенная вперед каплевидная машина заскользила вниз по пандусу.
На полдороге он увидел взбирающегося навстречу Сашку!
Восхищаться и устраивать сцену радостной встречи не было настроения. Война есть война. Живые — и ладно.
— Что там у тебя случилось? — Вполне деловой вопрос. Шульгин в ответ показал на рассеченный гранатным осколком карман, где помещалась рация.
— Таким вот образом. Бросал «феньки» прямо под ноги. Им и себе. Еще два по каске задели. Однако выжил, как видишь…
Они сели, прижавшись спинами к стене так, чтобы видеть пандус на всем протяжении, выше и ниже.
— Ракоскорпионам? — спросил Новиков.
— Кому ж еще? От монстров я бы из автомата отбился. А эти… До чего же верткие, суки!
— Всех кончил? — Андрей впервые за ужасно тяжелый день снял с ремня и протянул другу настоящую армейскую фляжку. Он предпочитал эту простую алюминиевую конструкцию в суконном чехле всяким прочим другим, хромированным, обшитым тисненой кожей и так далее. В которых уважающие себя эстеты носят полтораста грамм чего-нибудь ирландско-шотландского.
Был бы верующим — перекрестился бы, потому что сразу всплыло:
Когда в последний путь Ты отправляешь друга, Есть в дружбе, не забудь, Посмертная услуга: Оружье рядом с ним Пусть59
К. Симонов.
Живой же Сашка, опять и по-прежнему живой, так к чему такие ассоциации?
Шульгину на такие возвышенные темы задумываться, очевидно, не пришлось.
— Само собой — всех. Иначе они бы меня сожрали. Запросто. Хрум-хрум! — Он показал пальцами, как челюсти ОЧЕНЬ больших членистоногих могут порезать на куски, пригодные для усвоения, млекопитающее и иное мыслящее существо, если оно не кремнийорганическое.
— Только Сашку без хрена не съешь! И с хреном — едва ли…
Шульгин, отхлебывая из фляжки, вспоминал то, что и Андрею не хотелось рассказывать. Пауки, от которых они отстрелялись в подземельях Замка, — мелочь. Их, прежде всего, было мало, и отсутствовала у них целенаправленная агрессия. Те, что пробегали мимо по чугунным мостикам, словно бы и не видели людей, расстреливающих их товарищей.
Эти же были агрессивны и ориентированы в нужную кому-то сторону.
Пара десятков этих мерзких тварей успела проскочить в щель закрывающейся двери ангара. И все они были разные, каждая — приспособлена для своей функции. Одни — кидались на руки и на ноги человека, чтобы вцепиться и перегрызть. Других больше интересовала техника. Между жвалами вдруг появлялись подобия вольтовой дуги, которыми они надеялись разрезать корпус бронехода. Два или три, напоминающие богомолов, выпустили шаровые молнии размером с теннисный мяч. Шульгин подумал — вот ему точно кранты, но плазменные шарики среагировали на более заманчивую, наверное, цель. Притянулись к двигательным отсекам бронеходов и там исчезли. Возможно, пополнили заряд аккумуляторов.
И никакого подобия разумной деятельности со стороны врагов, предполагающей наличие хоть минимального инстинкта самосохранения.
Сашка, вскарабкавшись на купол боевой машины, бил короткими очередями, все время попадал, но на остальных это не оказывало никакого впечатления.
Розово-синего краба, оснащенного крыльями, как у большой летучей мыши, целящегося ему в лицо, он сбил прикладом. И только тогда начал бросать гранаты. Уже не думая о себе. Надеялся, что костюм защитит, но думать — не думал.