Скорость. Назад в СССР

Копирование, публикация произведения или его части

без разрешения автора запрещены.

— Как вы чувствуете себя на скорости 300 километров в час?

— Чувствую себя превосходно!

Кими Райкконен, пилот Формулы 1.

Россия. Наши дни.

Не знаю, где моя жизнь пошла

Я действительно гнал по кривой горной дороге с крутыми поворотами. Я вел на неприлично большой скорости свой любимый Листэ Стелс.

Уверенно вписываясь в изгибы серпантина, я немного притормаживал перед «слепыми» зонами, и тогда на глянцевой черной корме изящно вспыхивали и тут же погасали тонкие длинные линии задних стопарей.

Мой автомобиль едва переставал ускоряться, входя в поворот, а затем снова делал рывок, бросался вперед, уходя от моих недоброжелателей.

У меня на хвосте, висели сразу две машины: менты с включенной цветомузыкой на полицейской Шкоде Октавии и люди Вахи на Мерсе последнем кузове GLS. Они мелькали чуть позади: то в боковых, то в зеркале заднего вида, натужно ревя двигателями.

Временами они отставали, иногда я давал им нагнать себя, намеренно сбавляя скорость, но между нами неизменно держалась дистанция метров в пятьдесят.

Мамкины Шумахеры. Я мог бы легко оторваться от них и уйти за горизонт, но не делал этого. На то есть свои причины.

Кто не знает, Листэ Стелс — это полностью переделанный Ягуар, разобранный до винтика, заново рожденный и собранный снова.

Ракета, с шестисот семидесяти пяти сильной силовой установкой, набирающая сотню за три и шесть секунды.

Стелс, обутый во всепогодную гоночную резину на двадцать третьих черных матовых дисках Асанти Матар, будто прилип к дорожному полотну. У нас это называется «держак».

Хороший «держак» дарит удовольствие, вселяет в пилота чувство железобетонного спокойствия и уверенности в завтрашнем дне.

От высокой скорости сквозь диски была видна вся внутрянка тормозной системы. И поэтому иногда казалось, что колеса были сделаны из полупрозрачной субстанции.

Кстати, эти диски отливали по-моему индивидуальному заказу. И стоили, как приличный семейный седан.

Двигатель машины, этот покоренный человеческим разумом дьявол в металле, агрессивно рычал, лаская мой слух. По его родному реву я ощущал, что у нас с ним есть еще огромный запас мощности.

Восьмиступенчатая трансмиссия, ловила малейшее движение моей стопы и четко переключала скорости, точно угадывая нужный мне режим.

Я и Кот, такое прозвище я дал своему Листэ Стелсу, в эти мгновенья были единым целым.

Мои преследователи не имели никаких шансов. Кот был «самовозкой».

Так, в моем спортивном прошлом называли заряженные по полной, упакованные тачки, настолько превосходящие конкурентов по своим показателям, что гонщик мог «забить свой поршень» на всё происходящее и уделать соперников не особо напрягаясь.

Управляя «самовозкой», человек за рулем может не вспоминать про стратегию, тактику, чтение трассы, погоду, дорожное покрытие, психологию, а просто наслаждаться удовольствием от скоростного вождения и окружающими видами.

Слева за окном стремительно проносились серо-бежевые скалы, в которых была прорублена двухполосная дорога, разрезающая гористый ландшафт чернотой асфальта и белизной отличной разметки.

А справа маячил крутой обрыв такой высоты, что у большинства барышень случилось бы головокружение, если бы они заглянули в ущелье.

Само дорожное покрытие было превосходным, но, в отличие от Европы, в некоторых местах ограждение отсутствовало, обнажая узкую смертоносную обочину.

Когда я проносился на скорости мимо таких прогалин, то можно было оценить, насколько опасна была эта горная трасса.

Совсем непонятно — эти пробелы образовались от оползней, камнепадов и некачественного монтажа или кто-то из водителей сбивал их при столкновении.

Не завидую тем, кто мог попасть в такую ситуацию. Если кто-то снес ограждение и вылетел вниз, то шансов выжить у него, прямо скажем, было совсем немного.

По дну ущелья, метрах в двухстах внизу, тонкой серебряной змейкой тянулась горная река с извилистым руслом.

На фоне реки в глаза бросался скалистый хребет с отвесными, почти вертикальными склонами. Хребет был величествен и монументален.

Погоня и призывный хрипловатый рев силового агрегата придавали яркости настроению.

Между колес стремительно мелькали белые полосы прерывистой разметки и наполняли мое сознание ощущением эйфории.

Но я не на секунду не забывал, что я в гостях.

Горы не терпят и не прощают легкомысленного отношения к себе. Они прекрасны в своем суровом могуществе, но беспощадны к беспечности.

Поэтому я был очень внимателен на этом участке моего пути.

Несмотря на огромную скорость и концентрацию на дороге, глаз успевал напитываться этой красотой и следить за преследователями.

Взглянув на спидометр, я прикинул время в пути. Скорость не опускалась ниже стольника уже минут пять.

Для горной дороги это много. Мои преследователи уже должны быть измочалены напряжением, риском и бьющим в кровь адреналином.

Я прислушался к работе силового агрегата. Двигатель звучал чарующе. С первых же секунд знакомства голос Кота привел меня в восторг. А уж я-то знаю, как звучат двигатели.

Он, как хриплый голос античного божества, рокотал и наэлектризовал рассекаемый воздух. Я невольно улыбнулся. Мы с тобой одной крови Кот.

Мои преследователи значительно подотстали. Мы шли вверх в гору, и теперь нас разделяло метров сто пятьдесят. Петли серпантина каскадами нависающих друг над другом змеек шли к самой высокой точке перевала.