Скотина
Шрифт:
— Не стану я с этим татем здороваться.
— Шавка баронская. Это кто еще с кем не станет.
Потратил почти полчаса. Говорил сначала с каждым в отдельности, потом с обоими вместе. Насилу усадил обиженного Егора внутрь, а расстроенного Степана за руль, или за вожжи.
Егор молчит, насупился, деревянный протез разглядывает, будто первый раз видит. Надо отвлечь, пока еще чего не удумал.
— Егор, смотри вот в коробке котик рыжий, он с нами едет.
— У.
— И чего, не интересно, как его зовут и что с ним?
—
— Его так и зовут — Котик, не интересно почему?
— Бу-бу.
Понятно, тему сменим. Все непонятное и запретное из карманов сбросить до вокзала надо, путь поможет тогда. Дядька Егор, а не знаешь, что за штука это? Вынул костяную клизму, которой гопников пугал. Услышал второй раз слово на букву Б.
Дядька мигом очнулся, вскочил, приложившись макушкой о потолок, — Ты где это взял? Это же инквизорский конвоир. В руке? Не отсохла, значит без привязки. Интересно, как? И ты с этой штукой на вокзал? А порожек ты как переступить собрался? Первый же патруль просветит.
— Нет, Степан, тут не драка, никого жизни не лишают.
Прилетел подзатыльник, резко, неожиданно, — Раз я твой дядька, значит воспитывать буду.
— Я откуда знал, что за ерунда это. Может детская погремушка. Вот, если потрусить внутри звенит что-то.
Подзатыльник — это плохо, тут только я могу раздавать подзатыльники. С другой стороны боевой ветеран с опытом. Дядькой себя почувствовал, плечи расправил, глаза блестят. Для виду ерепенился.
— Это не ерунда, не погремушка, а артефакт, для гражданских лиц запрещенный. С его помощью заключенных перевозят и опасных тварей. Шею как клещами зажимает, дернешься и голова долой.
Шею непроизвольно потянуло, рука сама отправилась ее пощупать, — Ого.
— За использование казнь на месте. Ты дворянин, поэтому не на месте, а после короткого слушанья, минуты в три. За хранение разрыв ноздрей и привет Рваные земли лет на пять. Ты дворянин, значит с целыми ноздрями и года на три всего. Но там все равно больше месяца не живут.
— Ты же выжил, сам говорил двенадцать лет.
Новый подзатыльник, не заметил с какой стороны прилетело, только почувствовал, что деревянной ладонью.
— Ай, если воспитываешь, я должен знать за что?
— Для профилактики.
— Спрятать можно? Ценная штука, самим не понадобится, так продать.
Старик заворчал, повозился в сундучке и завернул грушу во что-то, похожее на рыбацкую сеть, воняющую нафталином, — Знал, что пригодиться. Что еще есть, какие сюрпризы?
— Да вроде все. А нет, вот колбочка, зелье мерзопакостное.
— Что за дрянь?
— Ты сам говорил название — Аперитив нерадивого, кажется.
— Что? — единственный глаз превратился в блюдце, — а вот за это церемониться не будут.
— А за артефакт значит церемонятся?
— Ну сам посуди — Зелье из конвек…, конвенции. За хранение казнь, за применение — казнь всего рода, всех старше 18 лет. За изготовление — лучше не знать, ты подросток
Ни хрена себе, как Остап рисковал. Такое возможно только его прикрывал или сам граф, или кто покруче.
Егор достал новый кусок сети, — Как знал, запасную взял. Доставай, что еще есть? Это что за…
— Просто конверт, шутка дружеская.
Дядька вылупился на листок с иероглифом. Увеличенный глаз начал наливаться красным.
— Я сейчас карету остановлю, и сбегу без оглядки. И буду бежать до того места, где мне руку откусили. Это печать Нерадивого. И не того нерадивого, что через слово поминаем. Настоящего, за связи с которым по головке не погладят.
— Что, тоже смерть?
— Не просто. Сначала пытки. Чтобы подельников сдал. Потом очищение в источнике Злого ветра. Если думаешь, что это приятная смерть — я тебя поздравляю.
Поздравляю вас Шарик, вы Борис. Тут уже я сказал слово на букву Б и получил новый подзатыльник, — Дворянин всегда контролирует свои эмоции, и не выставляет их напоказ.
— Я умею, но столько всего навалилось, — Боря держись, пусть в роли дядьки освоится.
— Жги немедленно, с конвертом вместе. А пепел чтоб сожрал. Это что?
— Просто ножик замотал, острый, а ножен нет.
— Нихрена себе ножик. Это проводник Злого ветра. Наемные убийцы часто такие на дело берут, когда заказ на порешить извращенным способом. Если зарядить в источнике, оставляет рану, которая не закроется, пока умение не высушит. Как тебе? В штанах без ножен носил? И ничего не отрезал лишнего?
Опять полапал шею, коснулся повязки. С заживлением походу могут быть проблемы.
— Ага, понимаю, запрещен для гражданских, да?
Дядька рявкнул, — Запрещен для всего рода людского.
Глаза у меня забегали. Спрашивать про наказание за кинжал не стал.
— А у тебе еще этих тряпочек нет? Замотать тоже.
…
— Олеся, ты готова? Что на вокзале уже? Шустро. Нет, не передумал. Жди, едем.
Вот тут уже сомневаюсь, кто в кого вцепился, не ожидал от застенчивой девицы бульдожьей хватки. Получается, что я для нее шанс выбраться из этого городка, засасывающего как трясина. Или все-таки Боря у нее давняя безответная любовь?
Откинулся на мешок со своими труселями, закурил последнюю сигарету, точнее ее огрызок в сантиметр. Егор меня не знает, объяснять ничего не надо. Выпустил в потолок колечко.
— Егор, вот приложи еще пару колбочек. К остальному.
— Опять зелье?
— Ну как сказать. Капли для моего похудения, лекарь изготовил. Но в больших дозах яд.
Пантелею уже все равно, значит изготовил и рецепт с собой унес.
— Боря, а откуда у тебя столько дряни, стесняюсь спросить?
— Если бы стеснялся, не спрашивал. Скотинины контрабандой артефактов занимаются, под крышей графа Собакина. Кое-кто из рода кое-что для себя оставлял. К рукам прилипало, вот и всплыло.