Скованные намертво
Шрифт:
— Правильно.
— В общем, считай, тебя приняли в нашу компанию, — Сидоров крепко пожал Аверину руку…
Где-то к одиннадцати часам вечера Аверин добрался до дома, поужинал на скорую руку и занялся чтением газет, скопившихся за последние дни. Времени на это много не нужно.
Политикой он не интересовался принципиально. Сплетнями из жизни высшего света — тоже. Оставалось читать прогноз погоды и программу телепередач. Тут послышался телефонный звонок. Звонила Светлана.
— Аверин, я не спрашиваю, любишь ли ты меня, — это бесполезно. Но ты меня
— Уважаю, — произнес Аверин.
— Если ты меня уважаешь, в четверг я тебя жду на свой день рождения.
— У тебя день рождения?
— Ты хочешь, чтобы я обиделась? Мне исполняется тридцать лет.
— Ну и стара ты, — хмыкнул Аверин.
— Козлик, посмотри на себя. Я выгляжу, как девчонка. И уж гораздо моложе тебя. Ну так будешь?
— А куда я денусь? Если только по работе ничего не случится.
— Ищешь отговорку?
— Я просто предупреждаю.
А на работе как раз случилось. Правда, не в день рождения Светланы, а накануне…
— Скоро должны появиться, — сказал начальник отдела РУОПа Долгушин.
— Припозднились, — Аверин забарабанил пальцами по приборной панели «Жигулей». Слипались глаза, хотелось спать, но спать было нельзя.
— Четверть первого, — кивнул Долгушин. — Но им на работу не идти. Имеют возможность.
— Вышли из подъезда, — глухо прошуршал динамик.
— Отлично, — кивнул Долгушин и проговорил четко в рацию:
— Приготовиться к задержанию. Начинать по приказу. Будем принимать, когда они подойдут к машине…
Утром Долгушин позвонил Аверину и сказал, что сегодня надо брать Артема Смолина — того самого подручного Росписного, исполнителя убийства на Кронштадтском бульваре, наводку на которого дал Ледокол. Артем будет сегодня вечером с напарником на хате в доме у Рижского моста. Оба при стволах — что и требуется, чтобы забить их в задержку и начать работать. Так и порешили — Смолина с приятелем брать. Выписали заявку на группу отряда милиции специального назначения — спецназовцы по правилам задерживают вооруженных преступников. И теперь сидели, ждали, когда объявятся бандиты.
От дома к стоянке направились две амбалистые фигуры. Чемпион России Артем Смолин обладал мощным телосложением и необычайной физической силой. Но ему вряд ли помогут его великолепные спортивные качества. Спецназу приходилось брать и чемпионов мира по боксу, и черных поясов по контактному карате. Как поется в песне Высоцкого: «Супротив милиции он ничего не смог». Спецназовцы владеют тактикой задержания на пять баллов и умело используют все факторы — и психологические, и силовые. Это только в фильмах задержания проходят с получасовыми перестрелками, красивыми драками. В жизни этот процесс занимает считанные секунды. Резкий бросок вперед людей, секундная свалка, а потом — распластанные на земле фигуры.
Напарник Артема распахнул дверцу «Мерседеса» и приготовился сесть за руль. Артем тоже открыл дверь.
— Захват! — резко приказал Долгушин. Спецназовцы рванулись вперед. Они возникли будто из ниоткуда.
— Милиция, стоять! — послышался
А потом все пошло наперекосяк. Артем обернулся, рука его нырнула под мышку. Секунда — и в ней возник пистолет. Щелкнул предохранитель. Ствол начал движение в сторону мчащегося командира спецназовской группы. Прогремел выстрел…
Артем лежал на асфальте. Пуля вошла ему в грудь. Спецназовец, подстраховывавший своего командира, выстрелил первым.
— Мужики, «Скорую» давайте, — прохрипел Артем. — Е-мое, ноги холодеют… Что же вы так?.. — всхлипнул он. В горле его забулькало. Его уложили на сиденье. Долгушин нервно требовал по рации «Скорую».
— Глупо, — прошептал Артем. — Зачем вы так?..
— Зачем за ствол хватался? — произнес спецназовец, придерживавший голову раненого.
— Все зря, — глаза Артема закатились. Грешная душа покинула тело…
— Артем! — заорал его напарник. — Волки, за все заплатите! Полной монетой!
— Что за голос из унитаза? — осведомился Долгушин.
Один из спецназовцев хряснул бандиту под ребра, и тот завалился на заднее сиденье милицейского фургончика.
"Скорая» прибыла слишком поздно. Потом приехала следственно-оперативная группа ГУВД. Всю ночь Аверин писал рапорта, потом объяснения, потом собственноручные протоколы допроса для дела (хотя по уголовно-процессуальному кодексу это есть нарушение, но на подобные моменты все смотрели снисходительно, следователю сильно облегчалась работа).
— Что же будет? — спросил спецназовец. Вид у него был подавленный. Он нервничал. На душе лежал камень.
— Ничего не будет, — махнул рукой Аверин. — Правильно действовал.
— Жалко все-таки мужика… Не хотел.
— У них всегда преимущество. Им никого не жалко… Это такая жизнь. Или ты его. Или он тебя.
— Я понимаю…
— Не горюй. Я сам находился в такой ситуации. Нужно пережить ее. Грех, конечно, большой. Но грехи солдата, защищающего свою родину, списываются. И этот грех тебе спишется, лейтенант.
— Ох, хреново, — вздохнул спецназовец.
Утром у Аверина страшно раскалывалась голова. И хотелось спать. Сказывалась не только бессонная ночь, но и стресс. Это только в кино полицейский, прокрутив револьвер вокруг пальца, с суперменской улыбкой изрекает над телом расстрелянного им наркоторговца: «Это мое правосудие». На самом деле подобные моменты достаточно тяжелы для любого человека. Смерть — это всегда страшно, будь то даже смерть врага. Но, с другой стороны, и причин особенно убиваться по этому поводу Аверин не видел. Все-таки это естественный процесс — бандиты сначала убивают сами, потом их убивают конкуренты или полицейские. Бандита век недолог, и потому так сладок он — с Шикарными машинами, пятизвездочными отелями, длинноногими проститутками. Люди сами выбирают свою судьбу. Они не верят, что придется расплачиваться, надеются, что время платить по счетам для них не настанет, но однажды приходит некий контролер и выписывает штраф в виде свинцовой примочки или удавки.