Скованные намертво

Рясной Илья

Рано утром позвонил Ледокол и назначил срочную встречу на лавочке, на старом месте — у метро «Китай-город».

— Здорово, самбист, — сказал Ледокол, пожимая руку.

— Привет.

— За что вы Артема Смолина грохнули?

— За дело. Он пытался пристрелить командира спецназовской группы.

— Теперь ждите ответа.

— А что?

— Братва Росписного решила объявить кровную месть. Не слышал?

— Что-то слышал.

Вчера днем позвонил Долгушин и сообщил, что таганские

братаны в ярости и продумывают ответные меры. Хотят показать милиции, кто в городе хозяин.

— Сперва сидели, проливали горькие слезы. Потом порешили объявить месть ОМСНу, — заявил Ледокол.

— Ну?

— На рекогносцировку выезжали вечером.

— Насколько реально?

— Старички против. Но отморозки чуру не знают. Могут что-то предпринять. Это тебе на заметку.

— Будем разводить ситуацию.

— Да уж… Что с Дадашевым порешили?

— Думаем.

— Что думать-то?

— Я пока ничего сказать не могу.

— Смотри. Хороший шанс упустишь братву тряхнуть. А то они вас совсем перестали уважать. Скоро на шею сядут — слабым всегда садятся.

— Это верно.

— И продажным.

— Ты о ком?

— О многих… Ладно, давай…

Расставшись с Ледоколом, Аверин отправился к Долгушину. Зашел в кабинет. В отделе царила суета. Сновали возбужденные сотрудники. На тумбочке в зарядном устройстве торчало несколько радиостанций. Долгушин сидел и заботливо протирал свой пистолет.

— Подтверждение получил твоей информации, — сказал Аверин. — Братаны обсуждают, стоит ли бойцов ОМСНа мочить.

— Они совсем с катушек съехали, — покачал головой Долгушин. — На кого лапу поднимают!

— Это ведь только раньше у воров милиционера считалось западло валить.

— Кстати, не из каких-то гуманных соображений, — сказал Долгушин, загоняя шомпол в ствол. — А потому что знали — дорого обойдется… А сегодня обнаглели. Каждый день стреляют друг друга. И почему-то считают, что с нами то же самое пройдет. Что мента можно замочить так же, как братана, и при этом живым остаться. И забывают одну вещь.

— Какую, интересно?

— Что они у нас вот здесь, — Долгушин сжал кулак. — И если мы их начнем мочить, то им придется ох как несладко.

— Только они не верят, что мы их начнем мочить.

— Поверят. Не бойся. Я уже слушок запустил, что эту акцию провели не случайно, а запланированно и теперь приказ — создавать ситуации и уничтожать лидеров преступных формирований в момент проведения мероприятий.

— Ну и что?

— Посмотрим. По-моему, скоро посмеемся.

Во второй половине дня Аверин подъехал к начальнику отдела ГУОПа полковнику Сидорову.

— Ну чего, опер? — спросил тот. — Готов?

— Всегда готов.

— Завтра мероприятие. Наш спецотдел подключаем. Врежем по супостату?

— Врежем.

— В десять ноль-ноль завтра на Огарева в расположение СОБРа. Оттуда двигаемся. Понял?

— Понял.

— Бумаги на твоих

клиентов — о розыске, о заочном обвинении и избрании меры пресечения — будут?

— Сделано…

— Давай. До завтра.

Возвращаясь домой, Аверин увидел, что сумасшедшая соседка обклеивает стекла своей квартиры бумажными крестами, как при артобстреле. Когда он поднялся на этаж, соседка выглянула и торжествующе прошипела:

— Попляшете вы у меня. Стекла заклеила, теперь ни одна нежить порчу не наведет. Понял, недоносок? — Она с размаху захлопнула дверь.

Аверин прошел в квартиру. Включил свет.

— Кошка. Выходи, шпроты принес.

Недавно он обнаружил, что Пушинка поедает шпроты, закатывая глаза от удовольствия, и теперь время от времени радo вал ее.

Но Пушинка не выходила.

— Э, кот?

Сердце екнуло. Стало дурно, как представил, что Пушинка куда-то делась.

Искал он ее минут десять. Нашел мирно дремлющую в щели между шкафом и стеной — она чувствовала себя там вполне уютно.

— Ну что за характер! Совершенно не думаешь обо мне. А, кошка?

Пушинка замурлыкала и ткнулась в ладони.

— И ты мне нервы трепать, — Аверин почесал ее за ухом. — Так же нельзя…

Зазвенел телефон.

— Здорово, Слава, — услышал Аверин голос Долгушина. — Как живешь?

— Изумительно.

— А ты знаешь, что дело по гибели Артема Смолина стащили?

— Как стащили? — не понял Аверин.

— А так. У следователя и стащили.

— Как такое может случиться?

— Нагрянула толпа в кабинет. Две девицы и двое парней. Просили, чтобы тело выдали для захоронения. Знаешь, какой бардак у следователей в кабинетах. Пока он бумагу готовил, одна из девиц куда-то исчезла. А потом остальные быстро попрощались и ушли. Бедолага огляделся, а дела нет.

— А зачем оно им?

— Будут решать, за дело Артема застрелили или по ментовской прихоти.

— Не соскучишься.

Преступники совсем потеряли совесть. Уже никого не удивляло, что вор лезет в помещения ОВД и крадет оттуда компьютер. Что угоняют оперативную машину с рацией и проблесковым сигналом. В одной из областей из горпрокуратуры вынесли сейф с семьюдесятью уголовными делами, среди которых одно — о коррумпированных связях отцов города.

— Скоро они будут базу ОМОНа арендовать для бандитских разборок, — хмыкнул Аверин.

— А я бы им полигон Таманской дивизии отдал, — сказал Долгушин. — И оружие бы выдавал за плату. Разбор готовится, пущай туда едут и друг друга мочат. Лишь бы посторонние люди не страдали.

— Предложение дельное… Что делать-то?

— Ничего. Будем проводить мероприятия, просить дело отдать.

— А что в деле есть такого, что им знать не надобно?

— Да дело-то в тридцать страниц, из которых большинство — объяснения и постановления о экспертизах. Переживем. Просто бесцеремонность поражает. Совсем от рук отбились.