Скованные намертво
Шрифт:
— А где гарантии?
— Скажем так — мое слово, — сказал Ремизов.
— А кто пообещает, что кто-то, чье слово повесомее, не скажет что-то иное?
— Нет гарантий, — кивнул Ремизов. — Но я сделаю все, чтобы этого не произошло. Прокуратура и МВД дали добро.
— Тухлятиной пахнет все это, — поморщился Шкляр.
— А у тебя есть выход? — спросил Аверин.
— Нет.
— Тогда рассказывай.
— Ладно… В общем, заказчик — Аркадий Самохин.
Вслед за этими словами повисло гробовое и тревожное молчание.
Ремизов поморщился, как
— Только этого нам и не хватало…
Из рассказа Шкляра получалась следующая картина. Однажды вечерочком в просторном кабинете в здании Совета Министров собрались вице-премьер Правительства России Аркадий Самохин, его брат, еще одно неизвестное лицо и сам Шкляр. Вопрос стоял остро — что делать с королем московской мафии Отари Квадраташвили.
— Он стал совершенно неуправляем, — сказал Самохин. — Не выполнил ни одного обязательства. И выполнять не собирается.
Стараниями Самохина и его команды через фонды, работающие под Отари, решались некоторые финансовые и экономические вопросы, крутились очень серьезные деньги. И существовало много адресатов, по которым эти деньги должны растекаться. Отари изменило чутье. Он решил, что эти деньги могут принадлежать лично ему.
Обсуждали этот вопрос в кабинете долго. Наконец Самохин подвел итог:
— Ничего с ним не получится. Терпение исчерпано. Выход один — он должен умереть.
Повисло молчание. Но весь разговор шел к этому.
— Сергей, ты должен найти исполнителя, — повернулся Самохин к Шкляру. — Несколько условий. Первое — высокий профессионализм: Отари нужно убрать сразу. Второй — киллер не должен принадлежать к преступной среде. Сделаешь?
Шкляр задумался. Он понимал, что, приняв участие в этой беседе, отрезал себе все пути назад.
— Найдем, — пообещал он.
— Этот человек, — Самохин показал на незнакомца, — отвечает за техническую часть — за передачу денег. Он же предоставит оружие.
— Уже легче, — кивнул Шкляр.
— Теперь деньги. Во сколько это обойдется?
— Тридцать процентов мои, — сказал Шкляр. — Думаю, за сто тысяч найду человека.
— Приемлемая цена.
Задача найти исполнителя, не связанного с преступным миром, оказалась нелегкой. Но Шкляр знал в Москве, кажется, всех. Осторожно, стараясь не засветиться, он начал выискивать кандидатов. Шайка собиралась еще несколько раз все в том же кабинете. Шкляра трясли с одним вопросом:
— Когда?
Тот отвечал, что за такие деньги никто работать не соглашается, пока не накрутил сумму до трехсот тысяч долларов. И наконец нашел через посредников исполнителя. Ни имени, ни фамилии его он не знал. Они встречались на подмосковной железнодорожной станции и обговаривали детали. Естественно, триста тысяч долларов Шкляр платить ему не собирался. Договорился на сотню. Исполнитель потребовал три загранпаспорта на разные фамилии и визы в несколько стран на случай, если ситуация обострится и придется уходить.
Паспорта и визы Самохин сделал без труда. Шкляр получил от неизвестного, присутствовавшего на совещаниях, малокалиберную винтовку,
Отари хоронили. Киллер выполнил свою задачу с потрясающей четкостью. Судя по исполнению, это была не первая его акция. Об исполнителе Шкляр знал, что он офицер госбезопасности. База у его спецподразделения под Москвой. Предположительно где-то в районе подмосковной станции, где они встречались. Он очень подробно описал внешность исполнителя, малейшие подробности его поведения. Память у Шкляра оказалась фотографической.
— А не свистит он? — спросил Аверин после окончания беседы, когда допрашиваемого увели.
— Не похоже, — сказал Ремизов. — Правду говорит. Истинную правду — это же видно.
— И что с правдой этой делать прикажете?
— Как в дерьме выкупался, — покачал головой Ремизов. — Кто нами правит, а?
— Киллеры.
— Даже дело не в том, что Самохин заказал убийство Отари — тот получил, на что всю жизнь напрашивался. Но государственный деятель такого уровня делит деньги с бандитом. Это что?
— Анекдот есть такой. Это каюк, а каюк не лечим.
— Вот именно… Ну что, майор, сыграем в русскую рулетку? — усмехнулся Ремизов. — Бывают случаи, когда приходится на кон ставить все, что имеешь. Такой момент настал.
— Мы что, реально сможем привлечь вице-премьера России?
— Не знаю, но попробовать надо…
О результатах беседы они доложили руководству. Производство по делу возобновили.
Старший важняк прокуратуры Нина Камышова, ознакомившись с материалами, загорелась.
— Поднимем дело. Кто мы — специалисты или поганки, а? — она взглянула на Аверина.
— Специалисты.
— Что нам нужно для начала? — спросила она.
— Для начала нам нужен исполнитель.
— Точно… Как считаешь, служивый, реально его установить? — она отхлебнула чаю-чифиря из своего стакана с подстаканником.
— Попытаемся.
— Без исполнителя мы дело не поднимем. А так поимеем всю цепочку, — она улыбнулась. — Устроим мы шорох.
— Устроим, — Аверин энтузиазма не разделял. Его обуревали дурные предчувствия.
— Сколько под Москвой баз, принадлежащих спецподразделениям госбезопасности? — спросил Ремизов.
— Думаю, немало, — ответил Аверин.
— Два нуля секретности. И никаких шансов пробиться через бюрократические рогатки, так?
— Так.
— Значит, надо подключать свои связи в этих ведомствах.
— Будем бороться с госбезопасностью?
— А что, не впервой.
Несколько раз Аверин сталкивался с представителями этого ведомства. По расследованиям некоторых дел они работали рука об руку, крупно помогали друг другу и не имели никаких претензий. Но бывали случаи, когда чекисты занимались прямо противоположным — пытались закопать очевидные дела. Особенно когда это касалось их агентуры или лиц высокого полета. Сфера чекистов — политика и грязь. И цели их тоже чаще политические. Так что особой симпатии к ним Аверин не испытывал. А работать на полулегальном уровне против госбезопасности — хорошего тут мало.