Скромная королева

Кент Кайли

Раздаются гудки, и Тео отвечает.

— Донателло?

— Мне нужно, чтобы ты вернулся домой, Ти. Ты должен бросить все свои дела и немедленно вернуться сюда!

— Почему? Что случилось?

— Где Нео? Дай ему трубку, — приказывает Донателло.

— Нет, бл*дь, скажи мне, что происходит. Или, да поможет мне Бог, я сделаю так, что ты пожалеешь о том дне, когда пригласил меня в свой гребаный дом.

— Это Холли. С ней все в порядке. Я добрался до комнаты раньше… Я успел вовремя. Но тебе нужно вернуться сюда сейчас же.

— Холли? —

Тео начинает говорить по-итальянски. Он говорит слишком быстро, и я не понимаю, что он говорит. Но я знаю, что он напуган. Это слышно по тону его голоса.

— Tи? Я в порядке. Мне просто нужно, чтобы ты приехал и забрал меня сейчас, пожалуйста. — Я пытаюсь сохранить самообладание.

— Dolcezza, поговори со мной. Что случилось? Я уже еду, хорошо? Я буду очень скоро.

— Спасибо, — говорю я.

— Не вешай трубку, Холли. Что, бл*дь, происходит?

— Мне просто нужно… Мне нужно, чтобы ты… — Что мне нужно? Я даже не знаю. Мне нужен душ. Мне нужно смыть грязь этого человека с моего тела. И мне нужен мой муж.

— Я еду так быстро, как только могу, Dolcezza.

— Я прослежу, чтобы ворота были открыты. Мы в твоей комнате. — Донателло кладет трубку, убирая телефон обратно в карман.

И тут меня осеняет мысль. Я могу завести их прямо в чертову ловушку.

— Погоди, откуда мне знать, что ты не собираешься сделать что-нибудь с Ти, как только он войдет в эту дверь? — спрашиваю я Донателло, все еще нацеливая на него пистолет.

— Потому что я даю тебе слово. Никому из вас не причинят вреда в этом доме… больше.

— Ну, по понятным причинам твое слово сейчас ничего не значит. Я должна была быть здесь в безопасности, и посмотри, что произошло. — Я смотрю ему за спину, туда, где неподвижно лежит тело Сонни. Я даже не могу осознать, что он мертв… что он умер из-за меня.

— Я знаю, что у тебя нет причин мне верить, но я никогда бы не причинил тебе вреда, Холли. Я никогда не смогу причинить боль никому из вас. — Нам больше нечего сказать или сделать, кроме как ждать, когда Тео приедет.

Глава двадцать шестая

Тео

Я выпрыгиваю из машины еще до того, как она останавливается, взбегаю по лестнице и вхожу в парадный вход, а Нео сразу за мной, выкрикивая… что-то. Я не слышу, что бы это ни было. У меня на уме только одно: Холли. И да поможет Бог любому, кто встанет у меня на пути…

Я взбегаю на второй этаж и достаю из-под пиджака свой «Глок». И я рад, что сделал это, когда, завернув за угол, вижу сцену в холле. Трое моих людей распростерты на земле, их кровь залила стены и забрызгала потолок. На пороге меня останавливает какой-то головорез. Не задумываясь, я нажимаю на курок и проделываю дыру прямо в голове этого ублюдка.

Двое мужчин за его спиной направляют на меня оружие, когда я делаю шаг вперед. Я добегаю до первого из них, и к тому времени, как он падает на землю, его примеру

следует и второй — только стрелял в него не я. Я поворачиваюсь, пистолет поднят и готов к стрельбе, меня переполняет потребность убийства. Пока мой взгляд не падает на нее…

Холли стоит с пистолетом в одной руке, а другой сжимает ткань футболки. Ее лицо избито, все в синяках. Кто-то, черт возьми, ударил ее, и все в этом богом забытом доме вот-вот испытают на себе мой гнев. Я направляю раскаленный конец ствола прямо на Донателло.

— Что, бл*дь, случилось? Кому-нибудь лучше начать говорить прямо сейчас, пока я не оставил эту обойму в твоей гребаной башке.

— Тео, он не виноват. — Голос Холли затихает, когда она падает на пол.

— Черт! Ни одного гребаного движения, — предупреждаю я Донателло. Нео теперь нацелил на старика два пистолета. — Холли, Dolcezza. Что случилось? Я снимаю пиджак и накидываю его ей на плечи, а затем беру ее на руки и сажаю к себе на колени.

— Он… Я… Я… Я не знала, что делать, Ти. Мне жаль. Я убила его. Я убила его, — говорит она, ее тело содрогается. И не от холода.

— Кого? — спрашиваю я, глядя на Донателло. Холли сейчас не в том состоянии, чтобы разговаривать.

— Я услышал выстрелы… К тому времени, как я добрался сюда, он уже лежал на ней… на кровати. Я оттащил его, но она успела схватить его пистолет. Выстрелила в него три раза, идеально, бл*дь, прицелилась. — Донателло подходит к нам и садится на корточки перед Холли. — Ты не сделала ничего плохого, bella. Этот cogliona¹² был мертв, независимо от того, нажала ты на курок или я. Ты не должна испытывать ничего, кроме гордости, а все, кто говорит обратное, могут обратиться ко мне.

— Он был на… — Я не могу закончить фразу, мой голос захлебывается. Меня тошнит. Я хочу убить всех ублюдков в радиусе пяти миль.

— Тео, уведи ее отсюда. Ты нужен ей сейчас больше, чем кто-либо еще. Остальное может подождать. — Донателло выводит меня из транса, вызванного яростью.

— Откуда мне знать, что ты не участвовал в этом? — спрашиваю я его. — Там лежит твой лучший друг, у которого отсутствует половина черепа и из которого вытекают мозги. И ты думаешь, я поверю, что тебя это не беспокоит?

— Как я уже сказал, любой, кто поднимет руку на мою семью, платит за это чертову цену. Я бы хотел заставить его помучиться еще немного, но что сделано, то сделано. — Он проходит мимо Нео и подходит к своим людям, все они стоят с явным шоком на лицах. — Я хочу усилить охрану. Распространите информацию о том, что Валентино совершенно неприкосновенны.

Тихие всхлипывания Холли убивают меня. Я вымыл ее. Я обнимаю ее. Я пытался поговорить с ней, но она ничего не отвечает. Мне невыносимо видеть ее такой. Понимать, что это я виноват в том, что оставил ее здесь одну.