Скромница из царских покоев

Ситникова Людмила

Казимир с усмешкой смотрел, как Никита тянется к канату. Анастасия присела на корточки, а Игнат остался стоять недалеко от проема, чтобы в случае чего протянуть Нику руку помощи.

Никита оттолкнулся, закрыл глаза и… Вероятно, по причине излишнего веса мальчик не смог удержаться. Его руки ослабли, и он мешком полетел вниз.

Обезумев от случившегося, Игнат с Настей побежали за Марфой. Казимир не мог сдвинуться с места. Ноги приросли к полу, перед глазами мелькало лицо Никиты.

Дальнейшие события Анастасия помнит с трудом. В памяти отпечатался

разговор с отцом Никиты. Ребята плакали, просили прощения за то, что, не прислушавшись к совету взрослых, отправились к развалинам.

В сентябре месяце, возвращаясь из школы, Настя с Игнатом увидели родителя Ника. Облаченный в военную форму, мужчина направлялся к подъезду брата.

Остановившись у лавочки, он повернул голову и, встретившись глазами с Колпаковым, прошептал едва слышную фразу.

– Игнат, что он сказал?

– Я не расслышал.

Жизнь не стоит на месте. Осень сменяется зимой, зима весной, а та, в свою очередь, уступает дорогу жаркому лету.

Пролетело четыре десятилетия. Дружба трех мушкетеров по-прежнему оставалась крепкой и нерушимой. Не так давно Анастасия заехала в книжный магазин и, как обычно, застряла у стеллажей с детективами. Минут двадцать Колпакова читала аннотации, гадая, какому роману отдать предпочтение. В итоге, взяв три нетленки в твердом переплете, Настя сделала шаг в сторону, как вдруг ее внимание привлекла темно-синяя книга, стоящая не торцом, а обложкой вперед. На обложке был изображен маленький мальчик в синем костюме. В руках светловолосый толстячок держал один конец каната, тогда как другой покоился у его ног.

Анастасия почувствовала головокружение. Костюм мальчугана был точной копией костюма Никиты в день их знакомства. На ватных ногах Настя подошла к стеллажу вплотную. Название книги заставило непроизвольно вскрикнуть. На темно-синем фоне золотистыми буквами было написано название: «Прогулка к развалинам».

Колпаковой сделалось дурно. Она незамедлительно позвонила Игнату в офис.

Дома, положив книгу на стол, Колпакова начала заикаться:

– Игнат, п-п-посмотри на об-б-бложку, на-на-название и ан-н-нотацию.

Сохраняя спокойствие, Игнат сел в кресло и погрузился в чтение. Пока супруг читал, Анастасия сидела рядом, внимательно следя за его реакцией. Глубокой ночью Игнат дочитал до эпилога.

– Не томи, что там?

– Чертовщина какая-то. Детективная история, в которой сыщик-любитель расследует убийство миллионерши.

– А название? Мальчик на обложке?

– В сюжете есть небольшое отступление – воспоминание главного героя, где рассказывается о смерти его девятилетнего сына.

– И?

– Насть, автор в точности описала смерть Ника.

– Ох!

– Более того, не изменено даже его имя. Пацана звали Никитой.

Колпакова схватила книгу. Пришел черед ждать Игнату.

Утром Анастасия напоминала зомби.

– Что же это? Откуда писательнице стала известна наша история?

Автором детектива была некая Ирина Глининская. Судя по фотографии на обратной стороне

нетленки, женщине едва исполнилось тридцать пять лет.

– Ее еще на свете не было, когда погиб Никита. Она в принципе не могла располагать информацией.

– Она нет, но есть другие люди, например отец Ника.

– Брось. В ту пору ему было около пятидесяти. Прибавь еще сорок лет, получится…

– Девяносто.

– И где связь? Он это он, а писательница это писательница.

Колпаков взял сотовый.

– Позвоню Казимиру.

Денисов примчался на удивление быстро.

– Что за спешка, други мои? Зачем я вам понадобился в выходной день да еще с утра пораньше?

– Казик, помнишь Ника?

Денисов насупился.

– Полагаешь, такое можно забыть?

– Забыть трудно, а с появлением этой книги – невозможно.

– Интересная книженция?

– Очень. Сядь и прочти.

Вечером Казик пытался успокоить Колпакову.

– Настен, да ерунда все это. Не бери в голову. Ну подумаешь, авторше стало известно о смерти Ника, и она решила вставить историю в книгу. Не вижу повода для паники.

– А кто, позволь поинтересоваться, рассказал авторше эту историю?

– Да кто угодно.

– Например?

– Родственники Никитки. Мы же не знаем, были ли у него братья, сестры.

– Не забывай также о милиции, – напомнил Игнат. – Они в курсе всего. Сейчас все пишут. Все кому не лень. Допустим, родственница следователя, с которым мы беседовали после гибели Никиты, решила стать писательницей. А он ей сюжетики подкидывает. Логично? Думаю, вполне.

– Нет. Неужели вы не обратили внимания на имена детей?

Казик пожал плечами.

– Почему, я обратил.

– И как их звали?

– Погибшего Ником.

– А тех, чьими прототипами стали мы?

Колпаков открыл книгу на нужной странице.

– Одного мальчишку зовут Денисом, второго Славиком, девчонку Светкой.

– Нормальные имена.

– Глупцы! Включите наконец мозги. Денис это значит Денисов. Это ты Казик. У Славика фамилия Игнатов. Игнатов, врубаетесь? Это ты, Игнат.

– А Светка? Ты ж у нас Анастасия.

– Забыл девичью фамилию собственной супруги?

Игнат выругался.

– Совпадает. Ты ж Светина.

– Что теперь скажете? Автор обвиняет детей в гибели сына главного героя. Прочтите еще раз. При описании этого момента в каждой строчке так и отдает ненавистью. Вот послушайте:

«Никитка лишился жизни по вине жестоких, бессердечных детей, место которым не на воле, а в колонии строгого режима».

Казимир выхватил книгу.

– Хорош! На сегодня сеанс чтения подошел к концу. Я узнаю адрес писательницы и лично переговорю с дамочкой.

Неделю спустя Денисов сообщил Колпаковым о визите к автору детективных романов.

– Как прошла встреча?

– А никак! Глининская подняла меня на смех, заявив, что у нее пока все в полном порядке с фантазией и воображением. Ей не требуется помощь посторонних, чтобы придумывать сюжеты.