Скуф. Маг на отдыхе 2
Шрифт:
— Ну и Чертанова…
От всех этих приятностей, которые я наговорил её соратницам, Дольче и сама чуточку ожила. Улыбнулась даже чутка.
— Екатерина Дмитриевна, голубушка, вы звезда последних суток. Огромный скачок в плане магического мастерства, — я начал загибать пальцы. — Раз. Контакт с иномирной формой жизни и добыча информации, благодаря которой мы выбрались домой — два. План «Б» на случай, если старик Скуфидонский не поймёт манёвр с тараканами — три. Обезвреживание графа Дудки — четыре. Повод
Я продемонстрировал Чертановой сжатый кулак.
— Умница, кадет Дольче.
С тем я альтушек распустил. Сказал отдыхать, как в последний раз, и если что понадобится заказать или оплатить — по всем подобным вопросам сразу же звонить Кузьмичу. Добавил ещё, что обязательно придумаю способ потратить баллы. Ну и поставил себе зарубку на память, что вечерком было бы неплохо вытащить Чертанову на прогулку.
Посмотреть на то, до каких выводов она дойдёт самостоятельно, и в случае чего предложить ей свои выводы. Более оптимистичные.
Да и в целом проверить состояние. Поддержать, утешить, ободрить.
Ну а пока что у меня случился очень интересный разговор с Кузьмичом.
— Василий Иванович, — как только я зашёл на порог, камердинер тут же включил чайник. — С возвращением.
— Здарова, Вильгельм Куртович. Как оно?
— Оно — сносно. Не жалуюсь. Однако вынужден проинформировать вас об инциденте, имевшем место быть в ваше отсутствие…
— Кузьмич, — вздохнул я и упал на стул. — Никто не слышит. Давай без официоза.
— Без официоза, — кивнул австрияка. — Приходила барышня очень приятной наружности. Назвалась штатным психологом геологической экспедиции…
— Нинель Аскольдовна что ли? — уточнил я.
— Вы знакомы?
— Постольку поскольку. Но наружность там и впрямь приятная, — подмигнул я Кузьмичу. — Прям… ты бы да?
— Я бы да, Василий Иванович.
— И я бы да, Кузьмич. А чего хотела-то?
— Вот! — камердинер назидательно поднял палец вверх. — Хотела странного, Василий Иванович. Спрашивала, дома ли кадет Чертанова.
— Во как? А ты?
— А я здесь не затем, чтобы из меня добывать информацию, Василий Иванович.
— Молодец, — носком об носок я скинул ботинки и протянул ноги под стол. — Что-то вы все меня так в последнее время радуете, если честно.
— Мне лестно слышать. Так вот, Василий Иванович. После того, как я отказался удовлетворить любопытство мадемуазель Белич, она разыграла предобморочное состояние, а когда я ушёл в дом за стаканом воды — исчезла!
— Во как.
— Подозрительно, Василий Иванович!
— Очень подозрительно, — согласился я.
В свете последних событий и учитывая опыт, который я получил благодаря Ромашкиной, внимание к девушкам из группы «Альта» отныне стало для меня красной линией, за которую переходить не стоит
Мадемуазель?
Так ведь Кузьмич выразился?
Не суть! Суть в том, что попахивает всё это дело не слишком хорошо. Слишком много совпадений, а это я ведь ещё толком не анализировал.
И надо бы с этим разобраться на упреждение. Прямо сегодня и прямо сейчас. Так что шезлонг немножечко подождёт, а я пойду прогуляюсь до лагеря геологов…
* * *
— Девки, — задумчиво сказала Таня Стеклова. — Вам не кажется, что он больше стал?
— Ой, да отстань ты со своим кактусом! — крикнула Шестакова.
— Да нет, серьёзно. Корни вон, из кадки убегают.
— Ну так пересади его! Только молча! Кать, слышишь?! Что случилось-то?! Что он тебе сказал?! Хватит уже молчать!
Ещё там, в институте, у группы «Альта» уже было достаточно времени, чтобы прийти в себя после попадания в странный «астероидный бублик». Так что другое, более свежее событие затмило собой иномирное приключение.
Василий Иванович отвёл Чертанову в сторонку и что-то рассказал ей о её семье, после чего вечно весёлая, озорная и бурлящая жизнью Дольче превратилась в слабую тень самой себя.
— Ничего, — вяло и односложно ответила Дольче, завалившись лицом в диван.
— Так! Ну-ка! Ну-ка, слышь?! — Шама не нашла ничего умнее, чем схватить со стула кухонное полотенце, быстренько скрутить из него морковку и стегануть Чертанову по заднице.
— Ай!
— Ну-ка бодрись, я сказала! — удар. — И рассказывай! — и ещё один. — Что он такого тебе сказал?! — и ещё.
— Да хватит уже!
Чертанова перевернулась на спину, ловко выхватила полотенце и выкинула его подальше. Затем залезла поглубже на диван и села, обхватив колени.
— Про семью рассказал.
— И что же он такого мог тебе страшного про твою семью рассказать? Давай, делись! Какие бы ни были, а родители. Я вон своих вообще никогда не видела, всё детство по приютам скиталась.
— Извиняюсь, если не в тему, — Оля Фонвизина тоже залезла на диван. — И ни в коем случае не сравниваю, но я бы вот свою мамашу с удовольствием поменяла на пробел в биографии.
— Да у всех хватает, — а это подоспела Смерть. — Всякого.
— Да-да, — решила вставить свои пять копеек Ромашкина. — У меня вот младший брат квадробер.
Одна за другой, девушки собирались вокруг кадета Дольче. Благо, что квадратура дивана позволяла такие масштабные посиделки.
— Ну ладно, — после недолгого молчания сказала Катя. — Расскажу. Вышло так, что родители, не совсем родители, хоть и родственники. Папа — это дядя, а мама — это тётя.