Скверна. Шаг первый
Шрифт:
Внезапная смена обстановки каким-то невероятным образом повлияла на мои физические показатели: выбравшись из лесопосадки, я ощутил себя пробкой, которая вылетает из бутылки с шампанским после сильного удара о стол.
Я проносился через серые улицы, мимо жилых домов, бездыханных и угрюмых. Разбитый асфальт под ногами в большинстве своем зарос блеклой травой и вел куда-то вдаль, прокладывая мне маршрут между многоэтажных домов, которые наслаивались один на другой, создавая сюрреалистичную иллюзию единства всех строений.
Смена локации настолько поразила мой истерзанный разум, что на какое-то
Вечно бежать от этого существа я не смогу. Рано или поздно я просто отключусь, упаду или споткнусь, и ни одна аура меня от этого не спасет. Только умру уставшим. Остается только сразиться с тварью, однако это тоже самоубийство в моем состоянии.
Я начал судорожно искать в округе хоть что-нибудь, что могло бы помочь мне в схватке с монстром, сам не понимая, что именно мне нужно. Я бежал по тому, что некогда было дорогой в центр, и вглядывался в стройные ряды домов по бокам.
Спустя несколько десятков метров мой глаз зацепился за аккуратный переулок между двумя домами, который вел к какому-то скверу с детской площадкой. Однако аллея заинтересовала меня не своей миловидностью, а серым мусорным баком и пожарной лестницей над ним.
Скрывшись за углом здания, я поплелся к мусорному баку. Схватился за край давно не использовавшегося по назначению металлического ящика, подтянулся и закинул на него ногу, после чего подтянул остальное тело – и оказался сверху. До пожарной лестницы я мог дотянуться только в прыжке.
Оглянувшись по сторонам и не увидев вышедшего из-за угла Блуждающего, я напрягся и, вытянув руки вверх, подпрыгнул. Пальцы ощутили холодный металл. Тело резко дернулось в воздухе, но, сумев удержаться, я быстро начал перебирать руками и забрался на небольшой коричневый балкончик.
Мне выпала роскошь минутной передышки. Я слышал, как Блуждающий растерянно сопит внизу, в переулке, где потерял мой след. Он не видит меня. Но и не уходит. Просто стоит, будто ждет чего-то.
Только сейчас я ощутил всю тяжесть своих ранений. Вся левая сторона лица горела от боли, одежда на руках и коленях была разорванной и грязной, пропитанной кровью. Ноги ныли от усталости и едва справлялись с тем, чтобы поддерживать корпус. Я ощущал себя карточным домиком за секунду до дуновения ветра. Адреналин сменяла боль, и мне быстро стало понятно, что так я долго не протяну.
«Пренебрежение болью», – я посмотрел на свои руки, задрав рукава грязного худи. По запястьям начали бегать белые линии, оставляющие за собой узоры, напоминающие швы. Тело словно онемело, и боль, хоть и не исчезла полностью, ощущалась так, словно ушла на задний план, лишь фоном напоминая мне о плачевном состоянии тела.
Перемена в самочувствии оказалась столь резкой, что я не сразу понял, что вообще со мной произошло, и чуть было не потерял равновесие, вовремя не оперевшись о стену.
Встряхнув головой, я обнаружил окно, которое раньше не видел. Пыльное мутное стекло в деревянной, вертикально поднимающейся раме выглядело так, будто было готово развалиться от одного лишь касания. Но мой взгляд зацепило не его аварийное состояние, а сломанная защелка снизу,
Я запустил руку вниз и поднял эту древнюю конструкцию до упора, молясь о том, чтобы тварь не посмотрела вверх. Этого, к счастью, не произошло, так что я забрался внутрь настолько быстро, насколько мог, и сел у окна, только теперь уже внутри.
Судя по всему, я находился в коридоре жилого дома.
Пыли внутри было так много, что любой луч света, который попадал в это помещение, был отчетливо различим и казался почти что осязаемым. На полу коридора был зеленый ковер, достающий до стены рядом с таким же окном, как и мое, только с противоположной стороны дома. Каждые несколько метров по бокам от прохода располагались одинаковые двери с приклеенными к ним золотыми номерками, многие из которых, впрочем, давно отвалились, напоминая о себе лишь узором из засохшего клея. Многие были заколочены досками.
Я выдохнул и посмотрел в потолок.
– Твою ж м… Да как так угораздило…
Произошедшее за последние полчаса не укладывалось в голове. Я выдохся настолько, что не мог даже как следует осознать всю тяжесть полученных увечий. Ровно так же я не мог сконцентрироваться и начать прислушиваться к звукам снаружи, чтобы примерно понимать, где находится мой враг. Все это не имело для меня ни малейшего смысла.
Конечности казались свинцовыми, ступни в измазанных землей кедах ныли от беготни, даже несмотря на действие ауры. Казалось, я был готов просидеть в этом коридоре целую вечность… если бы не внезапная вибрация в кармане джинсов, пришло оповещение.
Правой рукой я достал из штанов телефон и разблокировал экран. Кто-то мог бы сказать, что соотношение лайков и подписок в его социальных сетях – последнее, что должно волновать полумертвого человека в заброшенном городе, где за ним по пятам идет чудовище. И этот «кто-то» был бы прав, однако мое мышление в тот момент никак нельзя было назвать хоть сколько-нибудь трезвым.
Мобильник щелкнул, давая понять, что экран разблокирован успешно, и на экране появилось мое лицо. Вернее, то, что от него осталось.
– Какого?..
Все это время, начиная с того самого момента, когда коротышка перед своей смертью отобрал у меня телефон, мой профиль в «Постере» вел прямую трансляцию. И, судя по всему, я, сам того не зная, оказался довольно успешным «Постер-блогером».
На меня в прямом эфире смотрели 200 человек. Четыре сотни глаз сейчас наблюдали мою искореженную одноглазую физиономию, которую им доносила фронтальная камера.
Почему-то мне это показалось невероятно забавным. Я всегда недолюбливал эту конкретную социальную сеть за ложь, на которой строился образ ее пользователей. Каждый уважающий себя блогер в «Постере» был красивее, умнее и разностороннее, чем на самом деле. Это было негласным правилом среди всех его пользователей: заставляй других поверить, что твои мечты об идеальной жизни уже сбылись, а каждое утро ты встречаешь с мыслями о саморазвитии, успешном бизнесе и здоровой еде. Тем более иронично выглядела моя трансляция, которая началась с задорной речи коротышки, продолжилась его жуткой кончиной, а заканчивалась моим уставшим, окровавленным лицом без глаза.