Скверна. Шаг первый
Шрифт:
Внезапно что-то изменилось в самой атмосфере вокруг этого места. Искаженная энергия была распечатана и вырвалась на волю, сотрясая церковь и другие здания в округе. Сначала все выглядело как простое землетрясение: с потолка церкви посыпались обильные тучи пыли, тела в склепе начали дрожать, а стоящему на одном колене Родиону приходилось, вдобавок к работе по высвобождению энергии из свое го сына, удерживать равновесие.
Однако на дрожи в земле энергия не успокоилась. Серое небо, просвечивавшее через церковные ставни, вдруг сменилось тьмой, но не такой, как та, что повисает ночью. Небо окрасилось в
Правое тело начало шевелиться, и свечение пропало из его глаз. Парень очнулся и, дрожа, начал хватать воздух ртом. Старик аккуратно взял его на руки, поднял и осторожно положил на крышку склепа.
– Подожди-подожди, еще немного осталось… ну-ну… – он принялся успокаивать не осознающего реальность парня. Тот никак не реагировал на отца и лишь резко дергался, словно кукла.
Родион встал и резко подошел ко мне. Он поднял меня на руки и уложил туда, где много лет мучился его сын. Я с ужасом наблюдал, как фиолетовый цвет поднимается от его предплечий к ладоням, одна из которых теперь держала меня за голову. Когда же искаженная энергия, передатчиком которой между мной и трупом этого Пробужденного служил Родион, добралась до моего лба, каждую клеточку моего тела словно ударило током.
Во мне циркулировала сила, однако я твердо ощущал, что она не принадлежала мне в полной мере. Словно крыса в горящем подвале, она пыталась выбраться из меня, рвалась на волю, пробивая себе дорогу через каменные стены, которыми служило мое тело.
Мучения, которые испытывает запечатанный, нельзя сравнить ни с каким иным видом боли ровно в той же мере, в какой нельзя сравнить теплое с мягким. Ощущения от поломанных костей, ссадин и порезов нельзя отнести к приятным, однако искаженная энергия… Она выворачивает наизнанку, крошит и терзает не тело. Она беснуется внутри, оскверняя душу и искажая все то живое, что в ней осталось.
Искаженная энергия, которая сейчас пыталась разорвать меня изнутри, столкнулась с определенными сложностями. Вначале я чувствовал, как она постепенно вливается и овладевает моим искореженным телом одним непрерывным потоком. Однако в какой-то момент что-то изменилось.
Родион вновь упал на колено, но в этот раз не смог подняться так быстро. Весь процесс приносил ему заметные страдания: лицо старика скривилось в жуткой гримасе, руки дрожали, а из ушей потекла кровь. Здание принялось дрожать еще пуще прежнего, и вкупе с полнейшей тьмой, опустившейся на все вокруг, происходящее можно было принять за конец света, развернувшийся прямо у нас под ногами.
Стабильный поток Скверны, вгрызающейся в новый сосуд в виде меня, теперь стал резким и несколько дерганым. Новые порции энергии словно не могли ужиться с теми, что уже успели влиться, и теперь безум но сталкивались друг с другом. Энергия словно… пожирала саму себя? Мои руки начали переливаться всеми возможными цветами, все известные мне ауры активировались и деактивировались практически одновременно, узоры накладывались друг на друга, но самое важное – боль ушла.
Здание перестало дрожать, а тьма, что секунду назад так плотно затянула церковные окна, вдруг сменилась привычным серым небом.
Я ощутил себя так, будто у меня
– Так не должно быть… – на лице старика читалось смятение. Он оглянулся по сторонам и убедился в том, что выброс искаженной энергии прекратился. – Ты…
Он хотел что-то сказать мне, но в эту секунду за спиной Родиона засопел его сын, к которому тот сразу и поспешил. Парень был явно не в себе: он тяжело дышал, его костлявые конечности стучали по полу, а гортань издавала животные звуки.
Старик склонился над ним и, всхлипывая, принялся лечить. В этот момент в здание вбежала Рита, которая до сих пор была снаружи. Она прошла через высокий главный вход и оглянулась по сторонам. Женщина выглядела так, будто постарела лет на 10, а покрасневшие глаза давали понять, что все произошедшее далось ей очень непросто.
Спустя мгновение она заметила Родиона с сыном и поспешила подняться к алтарю. Окинув меня виноватым взглядом, Рита обошла своего мужа и бросилась на колени к своему чаду. Она целовала и гладила его по голове, говорила, что все позади и мама рядом. Но парню было все равно.
Родион начинал заметно злиться. Лечение не действовало: он смотрел на своего сына и понимал, что как бы сильно его ни любил, перед ним лишь блеклая полуживая копия того, кого он когда-то запечатал в этот самый склеп своими руками.
Бывший сосуд начал дергаться еще больше, мешая попыткам Родиона себя восстановить. Рита принялась наивно успокаивать его, а ее муж применил ту самую силу оранжевого цвета, с помощью которой сломал доски в заборе и мои ноги. Он крепко, почти с ненавистью, вжал сына в пол, сам не зная, что собирается сделать. Парень принялся выть, как собака, которой наступили на хвост, что только сильнее вывело из себя его отца. Рита с ужасом посмотрела на старика и начала бить его по плечам. Осознав, что хватка Родиона от этого никак не ослабевает, она принялась умолять его отпустить сына и попыталась закрыть его своим телом.
Мужчина посмотрел на нее, и в порыве гнева наотмашь ударил левой рукой. Усиленный удар откинул Риту на несколько метров, словно она была тряпичной куклой. Старуха упала на ступеньки, ведущие к алтарю, и больше не поднималась. Полумертвый сын все никак не прекращал выть. От действий старика его вой стал больше походить на хрип.
Я посмотрел на свои руки: темно-фиолетовые узоры с них почти сошли. Терзания души почти прекратились, однако вместе с тем ко мне вернулась старая добрая боль от переломанных конечностей, выколотого глаза и множества других повреждений.
Голова начала разрываться как от мощнейшей мигрени, все тело ощущалось ватным и слабым, однако я все же попытался опереться о край склепа, чтобы выбраться наружу.
Мерзкий хрип парня резко прекратился, после чего Родион отпустил мертвое тело и какое-то время еще сидел над ним. Спустя какое-то время он медленно распрямился и быстро оглянулся назад. Сначала он посмотрел на меня, медленно вылезающего из каменного гроба, затем его взгляд упал на тело жены с разбитой головой, лежавшей на лестнице в луже крови.