Скверна. Шаг первый
Шрифт:
– Уж извини, – заявил Алекс. – Зови ее.
Элиза явилась через две минуты; Алекс не знал, ждала она этого вызова или нет, но несмотря на столь ранний час, девушка была при всем параде, с идеальной укладкой и без тени удивления на лице. Войдя в кабинет отца, она сделала безукоризненный поклон Алексу и вытянулась по струнке, ожидая слов отца со скучающим лицом.
«Если бы мой Марк был бы хотя бы наполовину так же дисциплинирован…» – пронеслось в голове у Алекса.
– Элиза, – кивнул Вульфрик, – что ты можешь сказать по поводу недавних событий?
–
– Удивило? – Алекс снова шевельнул бровью. – Чем же?
– Я не думала, что он… такой, – Элиза отвечала сдержанно и кратко, словно не желая раскрывать свои подлинные мысли. – Не ждала от него такой собранности. Он был спокойным, как будто его ранят и захватывают каждый день. Никакого волнения, никакой наивности…
И вот опять это странное чувство, что речь идет вовсе не о Марке. Алекс сидел и ждал, что же еще скажет Элиза.
– Он совсем не такой, как по сети… – Элиза осеклась на пару мгновений. – Ну, насколько я могу судить. Мы мало пересекались.
Она поглядела на отца.
– Больше я ничего не могу сказать. Я могу идти?
Пару секунд Вульфрик помедлил, а затем махнул рукой.
– Да, иди.
Элиза снова почтительно поклонилась Алексу, затем отцу – и вышла. В кабинете воцарилось молчание.
– Слово в слово мои мысли по поводу поведения твоего сына, – заметил Вульфрик после продолжительной паузы. – Что-что, а к его умению держаться в критической ситуации не придерешься. Ты воспитал из него настоящего мужчину.
– А? – Алекс сейчас был растерян, пожалуй, даже больше, чем когда узнал о чудом сросшихся ногах своего сына.
– Я думал, что с твоим воспитанием он вырастет размазней, – продолжил Вульфрик. – Прости за откровенность, но, зная о его домоседстве… Думал, будет безвольным и стеснительным вроде маленького тонкого деревца под сенью вековых гигантов. Но он доказал, что я ошибался.
Алекс продолжал молчать, не зная, что на это ответить. Как ни обидно это звучало, но даже у него самого иногда закрадывались мысли о том, что Марк звезд с неба не хватает, и вряд ли это когда-нибудь изменится. Более того, он сам в некотором роде постарался его таким воспитать, чтобы избавить от проблем в будущем. Но что такого мог наговорить сын, что заслужил уважение от самого Белецкого?
– Теперь я вижу, – Вульфрик глядел прямо на него, – что из них с Элизой выйдет отличная пара. Возможно, моей девочке даже будет чему у него поучиться.
Взгляд главы клана Белецких посуровел.
– Вот только не будет никакой свадьбы, если мы его немедленно не найдем.
Девушка из УБИ
Я открыл глаза в пустом поезде. Мы мчались так быстро, что невозможно было рассмотреть вид за окном. Хотя на самом деле мне было все равно.
Закатав рукава чистой толстовки, я сидел и смотрел в никуда; вокруг было тихо. От скуки меня отвлек звонок.
Я встал и зашагал в соседний вагон, возмущенный тем, что каким-то образом упустил собственный мобильник из виду. Без проблем открыв дверь, я вошел внутрь и бегло бросил взгляд на два ряда кресел. С одной стороны они почему-то были черными, а с другой – синими. Долго я над такой мелочью думать не стал и зашагал вперед.
Судя по всему, звук доносился из кабинки проводника.
Я нахмурился: как можно было оставить свой телефон в таком месте? Я раздраженно открыл дверь, но никого не обнаружил внутри. Только телефон. Он лежал на столе у вычищенного до блеска окна, в котором отражалось мое лицо, и звонил.
Абонент «Элиза».
Ну уж нет. Я не хочу с тобой разговаривать. Тебе разве прошлого раза не хватило?
Мой большой палец нажал на красную кнопку «Сброс», но ничего не произошло. Еще раз. И еще. Тишина. Только после четвертого нажатия телефон замолчал.
Я облегченно выдохнул и почти развернулся, чтобы сесть и наконец-то дождаться конца этой нудной поездки, однако взгляд зацепился за отражение. Я выглядел совсем не так, как раньше. Глаза словно принадлежали покойнику; они были холодными и ничего не выражали. И улыбка от уха до уха. Мне захотелось схватиться за голову, но я понял, что не могу пошевелить и пальцем. Тело словно начало двигаться независимо от меня, подчиняясь чему-то неизвестному. Моя рука поднесла телефон ближе к лицу и, медленно выбрав контакт «Элиза», нажала на зеленую кнопку вызова.
Я еще раз посмотрел на себя в отражении. Окровавленная физиономия смотрела мне прямо в глаза и улыбалась.
Первое, что я ощутил, – это вкус земли во рту, и земля сильно горчила. Зрение, слух и даже осязание еще не вернулись ко мне после недавнего забвения. Спустя секунды – или же десятки секунд – я наконец осознал, что лежу лицом в траве.
Я снова и снова жадно глотал воздух, пока не понял, что больше не лезет, а затем выдохнул. Потерев ладонями глаза, я заметил, что на запястьях не было узоров «Сдвига». Хорошо. Значит, смерть выключает все активные ауры. Можно было бы догадаться, конечно, но теперь знаю наверняка.
Сердце все еще трепетало, как лист на ветру, но на душе было относительно спокойно даже несмотря на разбитое состояние и тот факт, что меня пробудил кошмар. Жаль только, это спокойствие длилось недолго.
Сон – забвение. Ты засыпаешь, отбрасывая все проблемы, сбегая в спасительно комфортный мир иллюзий. Но затем приходит время проснуться. Ты открываешь глаза, вначале даже не до конца понимая, кто ты и где ты. Но затем, подобно лавине непрочитанных писем, скопившихся в электронном ящике, на тебя скопом начинает наваливаться осознание. Поток воспоминаний и тревог, с которыми ты засыпал, никуда не делся: он терпеливо стоял над твоей кроватью, дожидаясь утра.