Сквозь призму
Шрифт:
– Тогда я просто обязана это увидеть, – Кроуфорд воодушевляется, но сдержанно. – Люблю всё необычное, знаешь. Да и в целом, люди с творческими профессиями просто не могут быть скучными или неинтересными.
– Тебе уже пора? – спрашивает Джон, когда глаза Мелиссы вновь касаются часов.
– Да, это я и хотела сказать, – шатенка неспешно поднимается, бросив уже пустой стакан в урну. Заметив движение главного человека в их жизни, все три пса, как по команде, поднимаются, готовые к новому движению. – Я бы с удовольствием поболтала еще, но у меня много дел по работе, но мы ведь увидимся завтра, да? На
В серых глазах проскальзывает заметная надежда, за которую Маллиган цепляется и машинально кивает, даже не обдумав ответ. Конечно, он придёт.
– Обязательно. Был рад встрече, Мелисса.
Собрав зверинец в кучу, Кроуфорд машет на прощание и вскоре оставляет Маллигана одного. И Джон не торопится возвращаться домой, продолжая еще некоторое время сидеть за столиком, потупившись и с волнительным теплом в груди обсасывая столь интересное начало дня.
Глава 5.
Мелисса зареклась, что не возьмет ни капли в рот этим вечером – из-за предстоящей вечеринки на причале, но, если дело касается чего-то, так или иначе связанного с Клеменс, никогда не говори никогда. Cтоит Бену открыть дверь – шатенка уже из кухни слышит звон бутылок, контрастирующий с заразительным смехом Гарсии.
– Мы же договорились, – кричит Кроуфорд, бросив нарезку сыра и показавшись на пороге. – И не говори, что у тебя там лимонад, – хохотнув, она врывается в крепкие объятия подруги.
– Лимонад там тоже есть, – Клеменс с чувством чмокает шатенку в щеку и, взяв за плечи, отрывает от себя, чтобы оглядеть. – Но он для коктейлей.
– Вы как будто год не виделись, – забрав пакеты, Бенджамин сразу же несет их в сторону веранды, и Лисса успевает подметить на мужском лице сдавленную улыбку, чего никак не комментирует.
Мужчине когда-то понадобилось приличное количество времени, чтобы привыкнуть к новоиспеченной лучшей подруге жены. Эксцентричная, прямолинейная, местами грубая и чертовски свободолюбивая, Клеменс относится к категории людей, к которым невозможно оставаться равнодушным. Либо любовь, либо ненависть, третьего не дано. И если Мелисса, некогда увидев в женщине приглушённое отражение прежней себя, моментально превратилась в ее сиамского близнеца, то Бену пришлось пройти долгий путь принятия, пока его настороженность к Гарсии не переросла если не в любовь, то в симпатию точно. А этого Мелиссе более чем достаточно.
– Не бреши, – отмахивается брюнетка, небрежным движением смахнув со лба прядь почти чёрных волос, – ни за что не поверю, что ты собиралась распивать сегодня соки. Тебе еще только двадцать семь, вполне выдержишь два дня в обнимку с бутылкой, дорогуша.
Клеменс с довольным видом треплет Мелиссу за подбородок и, чувствуя себя как дома, направляется на кухню, где звонко хлопает в ладоши.
– А вот и сырная тарелка. Скажешь, что к соку приготовила, м?
– Ну ты же знаешь, что я сырная душа, – Лисса наскоро дорезает остатки «Дор Блю» и, сгрудив все на тарелку с мёдом и оливками, кивком зовёт подругу выйти наружу, где всё уже готово к ее приезду.
– Дэвид сегодня пас? – Бен играючи хлопает довольного Бостона по боку. Пёс фыркает и участливо поскуливает, порываясь рвануть навстречу гостье, чего ему сделать не дают, но это лишь раззадоривает зверя.
– Да
Бостон, ощутив, что хватка ослабла, издаёт громкий, почти умоляющий лай, но послушно остаётся на месте, глядя на Мелиссу. Выжидая, пока та кивнёт и позволит ему немного пошалить.
– Иди, задница, – слышится снисходительный голос хозяйки. По сигналу доберман отталкивается от бедра мужчины и в прыжке бросается к Гарсии. Пара мгновений – и две громадные лапы уже лежат на женских плечах, вызывая у брюнетки детский приступ восторга.
– Дэвид застрял на фотосъемке, Бен, поэтому приедет чуть позже. Мы же договаривались поиграть в покер, забыл?
– Он поэтому и интересуется, – Мелисса дает псу еще пару раз облизать раскрасневшееся лицо подруги, после чего, обняв тушу за шею, бережно, но с нажимом оттаскивает назад. – Всё, заноза, дай-ка Клеменс передохнуть.
– Что ж, дамы, раз уж у нас такой расклад, то я пока вас оставлю, – Мелисса ощущает на своей талии ладонь мужа и подставляет щеку для поцелуя, но жест выходит сухим, чего Клеменс не замечает, увлечённая дегустацией сыра. И как бы Лисса ни хотела сейчас отдаться отдыху и компании подруги, ее всё же цепляет то, как скоро Бен принялся за этот театр. – Посекретничайте тут, пока есть возможность.
– Не переживай, посекретничаем так, что ты нас со второго этажа будешь слышать, – Гарсии не нужны ухаживания, поэтому, потянувшись к уже открытой бутылке с бренди, она принимается намешивать коктейли для себя и Мелиссы. – Вечно весь в работе, ты только посмотри на него. Лисс, вы вообще видитесь в этом огромном домище?
– Клеменс, а я ведь даже еще не ушёл…
Мелисса, приложив ладонь к губам, провожает мужа вдумчивым взором, мысленно благодаря за терпение и понимание. Она не сторонница перемывания костей своего же супруга, даже в нынешних обстоятельствах, и Бен это прекрасно знает. Как и Клеменс, к слову. Женщина попросту любит навести шум даже там, где его и не предвиделось, Лисс волновалась, что беспорядок, поселившийся в их доме – между ней и мужем – мог побудить Бена сменить отношение к таким вот посиделкам.
– Ну-у, не томи, – Гарсия потирает руки и хватается за готовый коктейль. – Хочу знать всё и вся про новых южан.
Весь ее вид до сих пор иногда кажется Мелиссе забавным и притягательным своей неординарностью. Казалось бы, «светская львица» – пусть Клеменс и ненавидит подобные прозвища – одетая с иголочки, от которой буквально веет властностью и богатством, должна держаться подобающе. Но Гарсия плевать хотела на общественные устои, так излюбленные жителями Гринсайда. Да, в компании остальных, женщина понижает градус накала, но в целом, где бы та ни находилась, из нее буквально извергаются непристойные шутки, громкий смех и бесконечный сарказм. Не удивительно, что, когда-то переехав на новое место, Кроуфорд уцепилась за женщину, как за спасательный круг. В ее компании Мелисса может быть собой, зная, что никто не только не осудит, но даже не удостоит косым взглядом.