Сквозь тебя
Шрифт:
– Я сделаю нам завтрак, - бросил через плечо и, подобрав что-то с пола, поднялся с кровати. Резким движением дёрнул за шторы, впуская, наконец, в комнату яркий дневной свет.
Я не знала, что делать. Дрожащие руки натянули на грудь одеяло, а растерянный взгляд упёрся в его спину. На ней было так много мелких шрамов. Игнат передвигался по комнате медленно и расслабленно. Достал из ящика бельё и, натянув его на себя, вышел из спальни. Холод? Вот сейчас по-настоящему холодно.
...
Я не знала, как начать разговор.
Передо мной стояла чашка с кофе и сахарница, в которой гостила крошечная чайная ложечка. Я взглянула на чашку напротив. Большая, зелёного цвета, с россыпью кленовый листьев, закрученных в спираль от невидимого ветра. Он достал из ящика металлическую шкатулку, из которой насыпал себе в чашку сухих зелёных листьев. Было похоже на мяту. Я уловила едва заметный аромат и вытянула шею. Опустила веки, принюхиваясь...
– Хочешь?
Резко распахнула глаза и взглянула на Игната. Тот стоял возле своего стула, сжимая его спинку в своих крепких пальцах. Казалось, что он не знал, куда деть свои руки. Это было непохоже на него. Он нервничал.
– Что?
– Чай? Могу и тебе заварить.
– Нет, - махнула головой и придвинула к себе сахарницу. По хребту пробежалась очередная волна холода... единственное, чего я хочу — это, чтобы ты отпустил меня.
– Нам поговорить нужно, Яра.
Я ослышалась? В первые секунды мне именно так и показалось. Напряжение достигло своего апогея. Пальцы на столешнице сжались в кулаки...
– Разве я против?
– тяжело сглотнула и убрала руки под стол. К черту кофе. К черту сахар.
– Я не могу тебя пока отпустить, - тихо и чётко произносит, и опускается на стул, что стоял напротив. Я сдерживаю порыв вылить кипяток ему в лицо... хотя, о чем это я? У меня кишка тонка.
Киваю, словно на мою шею повесили гирю на резинке, и поджимаю губы. Плакать нельзя. Он и так считает меня слабой... а может он прав? В моем горле образовался ком, а в носу неприятно защипало. Но всё же я смогла прошептать... нет — прохрипеть:
– А отпустишь ли?
– Не знаю. Ты... блять, Яра! Как же ты усложнила всё! Ты даже представить себе не можешь!
– в его глазах блеснула ярость и я стиснула зубы, лишь бы он не услышал, как они застучали.
– Ты понятия не имеешь, в какое дерьмо ты вляпалась...
– пальцами застучал по столу, а потом нервно провел ладонью по лицу, - если бы я там был один... блять! Ты должна была быть дома! У тебя, блять, свет в окнах
горел! Какого хера ты оказалась в том доме?!
Свет? Откуда дома свет? Юля? Юля ведь у родителей!
В голове всё перемешалось. Этот бардак с каждой минутой лишь усугублялся. Он доводил до исступления. Прожигал нутро.
– Твой Ромашка жив, - злобно рычит и тянется
– В больничке лежит. Не факт, что очнётся, но...
И снова сбивает меня с ног. Спускает с небес на землю. И я чувствую, как от моего лица отхлынула кровь. Взглянула в его чёрные глаза сквозь мутную дымку. В них... казалось, что в его глазах было всё! И ничего.
– Не смотри так на меня. Поняла?
– Я услышала хруст и опустила взгляд. Это были его пальцы, стиснутые в кулак.
– Как?
– Меня не надо жалеть, Яся. Слышишь?
– Я не...
– как он сумел уловить жалость в моём взгляде? Я ведь действительно на долю секунды позволила себе эту эмоцию.
– Ты не знаешь меня. Ты не знаешь, через какое дерьмо я прошёл. И... то, что происходит сейчас, - дёрнул головой и бросил тлеющий окурок в собственную чашку, - это лучше того, что могло бы быть!
– Могло?
– если честно, то я совсем его не понимала. Я понятия не имела о чем речь, и что он имел в виду. Но... сейчас я видела боль. На дне тёмных и снежных глаз плескалась боль.
– Я живу. А мог бы существовать, - сдвинул кружку в сторону, и откинулся на высокую спинку стула. Расслабился? Нет... создаёт видимость. И не только для меня. Он пытается в этом убедить и себя. Я так же как и он отодвигаю свой кофе. Опираюсь локтями о стол и склоняюсь вперёд. Нахожу в себе смелость задать вопрос... дрожашим от волнения голосом:
– Что произошло с тобой, Игнат?
Глава 33
Игнат
– Свежо выглядишь! Даже удивительно...
– его стрёмные намёки с самого начала выводят из себя. Я пропускаю это через себя и осторожно смотрю ему в глаза. Он уже в курсе? Судя по сжатым губам и насупленным бровям — да. Хотя... когда я в последний раз видел его улыбку? Или одобрение?
Предвзятость, стыд и... бля, это снисхождение! Будто он гребаный царь, который раздаёт подаяние нищим.
– Ты поговорить хотел?
– мои пальцы сжимают зажигалку и едва слышно постукивают ею по древесине царского стола в его кабинете. Перевожу взгляд на часы, отмечая, что через час я должен быть в гараже.
– Собственно, так, - отец демонстративно тянет время, фасуя на своём столе бумаги и перекладывая папки с одного места на другое. Дерьмо... я не могу сдержать горькую ухмылку. Он это видит и, выгнув густые тёмные брови, тянет вниз уголки своих губ, - где ты был этой ночью, Игнат?
– С каких пор тебя это волнует?
– сука... он заставляет меня нервничать. Видит это и, кажется, даже наслаждается.